- Ну и чего сразу хуже-то? – Лера накрыла ладошки подруги своими и легонько растёрла их, пытаясь согреть и унять дрожь.
- Да потому что я не верю! Не верю, что такое возможно! Выросли мы из возраста русалочек, фей-крёстных и оживляющих поцелуйчиков! Не бывает «жили они долго и счастливо». Максимум – пока один не наиграется, а другой не сойдёт с ума от попыток подстроиться. Я прошла такое. Больше не хочу себя ломать и улыбаться, зная, что приближается катастрофа. Не хочу отдавать голос за возможность три дня побыть рядом с принцем и превратиться в морскую пену. У меня этот голос только прорезался и пока ещё слишком хрупкий. А в другие сценарии я! Не! Верю!
- Похоже, проблемы с доверием не только у Мирослава, - тихо заметила Лера. – А теперь задумайся, кто кого ломает сейчас. И кто кого голоса лишает. Я не Ванга какая-нибудь, но что-то мне кажется, что именно с голосом ты кое-кому и нужна. Да хоть с хвостом. И рогами, ага. Заметь – он делает шаги только к тебе, хотя на каждый его шаг ты делаешь два назад.
- Ты его лапы и его рост бы видела! - Прыснула Юля. - Мне три шага надо делать, и это только чтобы держать его на фиксированной дистанции!
- А зачем? Почему бы не расслабиться? Довериться человеку и просто жить?
- Лер, у меня нет проблем с доверием. У меня проблемы с тем, что всё это я уже видела. И знаю, чем это закончится.
- Юлька, даже я со своим опытом не видела всего. А тебе давно пора уже лететь. И я сейчас не про самолет.
Глава 30
- Мам, не приезжай, пожалуйста. Давай я послезавтра сама приеду, тортик привезу. – Юля устало откинулась на спинку стула и свободной рукой покрутила чашку с чаем на столе. – Я сегодня безумно устала.
- Вот ещё, - Надежда Константиновна включила «Крупскую» и принялась командовать пролетариатом. – Я уже еду. Привезу немного фруктов, грушки, яблочки – сейчас самый сезон. В конце концов, у тебя же выходной! Что тебе ещё делать?
«Запереться и рыдать». - Мысленно огрызнулась Юля, так и не научившаяся вслух давать отпор маме. А в трубку телефона ответила:
- Да, мам, я дома.
Нажав на сброс звонка, Юля уронила голову на руки и для надёжности ещё лбом об них побилась. «Мне сорок с лишним лет, когда же я вырасту» - тоскливо подумала она, а потом с обречённым вздохом встала и пошла наводить порядок в квартире, потому что неугомонная Надежда-свет-Константиновна проверит каждый уголок и по пунктам распишет дочери, где у неё пыль, где хлам, где неправильно висят полотенца и неконцептуально заложены складки на шторах, и вообще неудивительно, что сначала бедный хороший Костик не выдержал, а теперь и Илюша сбежал из дома. Юля только что вернулась с вокзала, где абсолютно счастливый и совершенно не думающий о складках на шторах Илюха впорхнул в электричку, откуда тут же вывалился назад, чтобы подбежать и неловко клюнуть Юлю в макушку. И снова умчался с воплями «пацаны, забейте место». Вот уж у кого не было проблем с общением и новыми знакомствами. Ещё несколько дней назад Илья выяснил, что у лагеря, в котором ему предстоит провести следующие три недели, есть сайт, а на сайте – форум, где он успел заочно познакомиться с ребятами из этой же смены. И они уже даже успели повидаться, посидеть на фудкорте и остаться вполне довольными друг другом. Так что на аккуратно высказанные сомнения мамы, как же он останется где-то в незнакомом лагере, и может всё же лучше поехать с ней в Черногорию, предвкушающий приключение сын только отмахнулся. Какая там скучная Европа с мамой, если его впервые отпускают куда-то одного, да ещё и с новыми друзьями!
И да, Юля всё же дала Мирославу согласие на поездку. Конечно, после ещё многих метаний и сомнений, аргументов и контраргументов. Точнее, их и аргументами-то сложно назвать. Мирослав не уговаривал, не убеждал. Он, как и сказал раньше, просто решал озвученные проблемы. Так же просто, как достал путёвку в лагерь и сделал паспорта, хотя Юля и не представляла, как это получилось без её участия. Ей только оставалось хлопать глазами на стоящую на пороге серьёзную и неприветливую женщину с документами, в которых нужно было расписаться, причём как можно быстрее – и так заняли кучу её времени. Точно так же на юлины опасения о том, что она не знает языка, Мирослав без комментариев прислал ей ссылку на уже оплаченный двухнедельный курс по изучению основных разговорных фраз на черногорском, сербском и хорватском. И потом Юля, усилив позиции Леркой и двумя бутылками вина, хохотала над собственными попытками серьёзно повторить вслед за диктором «добар дан*, опроститэ**, добродошли***». Да и вообще оказалось, что многие жители Черногории сносно говорят по-русски и по-английски, а в Будве так вообще русский чуть ли не основной язык, так как много туристов именно из России, и весь персонал должен с ними общаться.
Даже когда Юля просто сказала, без намёка и подтекста, что надо ещё будет договориться с кем-то, кто во время её отсутствия будет поливать все подаренные Мирославом цветы в горшках, вопрос снова решился как по волшебству. Буквально через час ей перезвонили из цветочного салона и сообщили, что в любое указанное ею время к ней приедет добрый человек, который увезёт все цветы в надёжное место, где их будут холить и лелеять, поливать, проветривать и даже развлекать вплоть до её возвращения. А потом вернут каждый горшочек на место, вместе с похорошевшим, в прямом смысле расцветшим, жителем. Всё-таки города России и портреты президентов США – это очень мощные заклинания, решающие практически любую проблему!
Юля и сама ловила себя на мысли, что в её голове всё новые придуманные ею проблемы уже похожи не на отговорки и причины остаться дома, какими они были сначала, а на список вопросов, которые надо решить и организовать до отъезда. С работы Юлю отпустили без проблем – оказалось, что у Белкиной накопилось огромное количество неиспользованных дней отпуска, что является нарушением трудового законодательства, и девчонки из отдела кадров со своей стороны уже прожужжали руководству все уши, что скоро придётся выгонять сотрудников на принудительный отдых. Юля со своим «серьёзным разговором» оказалась как раз вовремя. А ведь она так долго настраивалась на беседу, придумывала аргументы и готовилась к отказу. А всего-то надо было подойти к начальнице, и вопрос решился буквально за три дня, необходимые бухгалтерии для выплаты отпускных. И теперь Белку ждали целых тридцать пять дней отпуска – как раз столько она заслужила, долгое время упахиваясь на работе «за себя и того парня». Так что она может легко лететь в Черногорию на две недели, о которых они договорились с Мирославом, а потом отдыхать дома, помогая сыну нагонять пропущенную учёбу. Да и просто. Просто побыть дома, побренчать на гитаре, а может даже придумать что-то новенькое – ведь когда-то она писала песни! А ещё – зализать раны на нервной системе, которые наверняка останутся после времени, проведённого рядом с Мирославом. Если после четырёх дней в Питере она никак не может прийти в себя, то после двух недель на берегу Адриатического моря, среди старинных улочек и живописных гор собрать свою душу из разорванных кусочков будет ещё сложнее. Но впервые в жизни Юле не хотелось прятаться. Её тянуло броситься в это приключение, отбросив сомнения и страхи. Даже если потом будет больно… Точнее не «если», а «когда» – это будет потом.
А вот здесь и сейчас её боль приобрела очертания четырёх ведёр с яблоками и двух – с грушами. Они выгрузились из такси вместе с Надеждой Константиновной, и наотрез отказывались сами подниматься по лестнице в юлину квартиру. Главнокомандующая фруктовым парадом на весь подъезд к радости любопытных соседей жаловалась на жару, от которой ей наверняка станет плохо с сердцем, и причитала, какая Юлька ужасная мать – выгнала кровиночку из дома, в какой-то ужасный лагерь, где Илья конечно же научится «всякому». Юля молча таскала вёдра, даже не вслушиваясь в ворчание матери. И только когда на последнем ведре от наверняка уже начавшего учиться «всякому» Ильи ей вдруг пришло сообщение «мам, я тебя люб-люб, не кисни там, среди скучных капиталистов», Юля заулыбалась и поняла, что так душило её последние два часа. Илюшка так радостно ускакал в электричку, что они и не попрощались толком, и глубоко в душе Юлька вдруг почувствовала себя ужасно одинокой – сын вырос и умчался в свою интересную жизнь, оставив свою мать одну на опустевшем перроне. И вот - это сообщение, всего несколько слов. Как мало нужно для счастья!