А Старый город жил своей жизнью. Пестрел вывесками и цветами. Манил присесть в плетёные кресла около ресторанчиков, порой полностью перегораживающих узкие улочки, так что гуляющим туристам приходилось со смехом и извинениями лавировать между сидящими за столиками посетителями. Удивлял причудливыми формами стен и пытался задержать на каждом шагу элементами архитектуры, порой совершенно неподходящими друг к другу, но каким-то волшебным образом сливающимися в такую гармоничную картинку, что воспринимались идеальным целым. Иногда дома настолько близко придвигались друг к другу, что казалось, будто тянутся в порыве соединиться узкими балкончиками, увитыми плющом и виноградом. И тогда в проулке между ними оставалось совсем мало места, и даже вдвоём было трудно пройти. Но и тогда Мирослав не отпускал Юлю, а только ближе притискивался к ней, вызывая такой парад мурашек, что их топот наверняка был слышен даже за стенами крепости. И огибая очередную громкую экскурсию или лавируя между столиками уличного кафе, Мир накрывал юлины плечи своими тёплыми ладонями или держал за руку, не давая потерять ни на миг тепло его прикосновений и чувство защищённости.
Маленькие и уютные сувенирные лавки и пекарни сменялись яркими вывесками ресторанов и мини-отелей, за узкими улочками с милыми невысокими домиками вдруг открывались площади и старинные церкви. За внушительными укреплёнными стенами с маленькими окошками-бойницами следовали высокие арки с массивными воротами внутри. Эти стены явно воздвигались не для красоты, а для защиты. За мрачными суровыми укреплениями Цитадели виднелись полуразрушенные лестницы и остатки каменной кладки, вызывающие трепет и невесомое сожаление. Не все возведенные строения пережили удары – как времени, так и военных орудий. А вокруг лежала, дышала, менялась, жила и где-то вдалеке сливалась в объятиях с небом фантастически-бесконечная морская гладь, опьяняющая невообразимым ароматом и нежным шёпотом волн.
- А это что?
На одной из стен среди неровных серо-бежевых камней виднелась прямоугольная табличка. Две схематично выточенных рыбки как будто накладывались друг на друга.
- Дискриминация по знаку Зодиака? – Хмыкнула Лера. – Рыбам не входить? Или наоборот – вход только для Рыб.
- С собаками, напитками и рыбками нельзя. – Поддержала шутку Юля, протягивая руку и касаясь объёмных линий.
- Скорее всего, что-то христианское, - вмешался Мирослав. Его пальцы коснулись букв на табличке, а потом пробежали по юлиной ладони, крепче прижимая её к нагретому солнцем камню. – Для первых христиан, если так можно выразиться, схематичное изображение рыбы было символом последователей новой веры. Ихтис – рыба – это монограмма имени Христа. Первые буквы слов «Иисус Христос Божий Сын Спаситель». Ну и то, что некоторые апостолы были рыбаками, добавляет символизма. И какие-то ещё цитаты типа ловцов душ или что-то вроде того.
Юля удивлённо перевела взгляд с прижатых к стене ладоней на оказавшиеся совсем близко глаза Мирослава. Она даже могла рассмотреть крошечные золотые искорки в их медово-чайной глубине.
- Интересные познания. Откуда?
- Да просто читал где-то. Ну и попадался иногда символ рыбки – на машинах, стенах или воротах домов. Вот и заинтересовался. Протестанты лепят сейчас такие наклейки. Или над входом в дома вешают. Тоже такой символ «для своих». Правда, там рыбка одна. Так что в этом случае могу и ошибаться.
- Вот именно, что ошибаетесь, молодой человек.
Вся троица резко обернулась на голос. Перед ними стояла довольная произведённым эффектом женщина. Тёмно-каштановые волосы уложены в косы вокруг головы, ярко-синяя блузка с ассиметричным вырезом, широкие чёрные брюки, массивное ожерелье из крупных бусин на шее, а на руках - множество ярких браслетов. Такая современная и повзрослевшая Эсмеральда или Кармен. Женщине было явно за пятьдесят, но она держалась прямо, и иронично посматривала на всё ещё сцепленные руки Юли и Мирослава. И говорила по-русски, но с каким-то непонятным акцентом, немного жёстче проговаривая согласные и растягивая гласные, отчего казалось, что она пытается сдержать рвущуюся наружу силу и страсть. Её б воля – она б запела, так показалось Юле.
- Не знали эту историю? – Красивая тёмная бровь изящно приподнялась, а на губах расцвела широкая улыбка. – Вот как! Ну, слушайте. Жили в Будве двое влюбленных – богатая красавица Елена и каменотёс Марко. Они нежно и искренне любили друг друга, но у этих отношений не было никаких шансов: богатые родители девушки видели в её избраннике лишь бедного, никчёмного каменотёса и никогда не позволили бы Марко и Елене быть вместе. Влюблённые в отчаянии бросились с высоких скал в бурное море. Но, коснувшись морской воды, не погибли, а превратились в двух рыбок, и уже никогда не разлучались. Конечно, Елену искали. Весь дом Марко перевернули, но обнаружить смогли лишь камень с высеченным изображением двух переплетённых между собой рыб, неразлучных навек. Позднее эту каменную табличку вмуровали в стену городской Цитадели. До сих пор существует поверье - кто коснётся изображения рыбок в стене, сможет сделать свою любовь крепкой и вечной как камень, не боящейся никаких преград и различий. Бу-два – это и означает «пусть будут двое как один». Сейчас многие туристы специально ищут это место, чтобы заручиться удачей в любви, а парочки часто приходят сюда в день свадьбы или просто в какие-то свои памятные даты, чтобы одновременно коснуться рыбок и сохранить свою любовь на долгие годы.
Женщина выразительно кивнула на ладони Юли и Мирослава, так и прижатые к легендарной табличке. А потом, коротко склонив голову изящным жестом, развернулась и зашагала в сторону входа в церковь. Всё, что хотела, она сказала. Юля, совсем смутившись и стараясь даже краем глаза не посмотреть на стоящего рядом мужчину, резко дёрнула на себя руку и почти бегом бросилась в противоположную сторону. Хотелось одновременно и прижать горящую ладонь к лицу, и стереть как будто приклеенные к ней прикосновения. А ещё не слышать смех Мирослава за спиной и весёлый голос Лерки:
- Ну, что, совет да любовь что ли?
* - фильм «Корабли викингов», 1964 год, реж. Джек Кардифф
Глава 35
- Я их отвлеку, а ты уходи огородами, - зловеще прошептала Лерка на ухо подруге, делая круглые глаза и отступая на шаг. – Надо бежать сейчас, иначе не спастись. Передай маме, что я её люблю.
- Сама передашь, - кивнула Юля. – И надеюсь, нескоро. Рано нам ещё…
- А, точно, - досадливо сморщила нос Валерия. – Это из другой роли. Но незаметно улизнуть всё равно надо. К такому меня жизнь не готовила.
- Чего застыли? – Подруги чуть не подпрыгнули, потому что вопрос Мирослава из-за спины раздался совсем неожиданно. А ещё – громко. Его голос стал тем фатальным выстрелом, запустившим сумасшедшую карусель.
Все, абсолютно все взгляды повернулись на них. Спасаться было поздно! Хотя Лера всё же успела обречённо прошептать «Бегите, глупцы»*.
От толпы разновозрастных, шумных и суетливых людей, собравшихся вокруг длинного стола, занимающего всё пространство под навесом между хозяйским и арендованным для подруг домами, отделились двое. Петара подруги узнали сразу. А рядом с ним неотвратимо и непреклонно, как ледокол «Ленин», приближалась невысокая плотненькая женщина с короткой тёмной стрижкой-пикси и с улыбкой во весь рот. Широкие мешковатые джинсы и белая футболка с нарисованным на всю внушительную грудь ртом с высунутым языком и надписью «TheRollingStonesEurope’82 Tour» делали её похожей на тумбочку, но при этом смотрелись так задорно, что улыбка сама наползала на губы. Такая мамаша рыжего семейства из «Гарри Поттера», только интегрированная в немагический мир и маскирующаяся под девушку старшего сына.