Лера взмахнула рукой, указывая на своё тело, и Юля сразу отвела глаза, живо представляя, какую соль и откуда предполагается облизывать. Ханжой Юля не была, краснеть при слове «сиськи» перестала ещё в десятом классе. И секс с Костей ей очень даже нравился. Хватало в нём и нежности, и страсти, и фантазии. По крайней мере, в «лучшие годы» их брака. Но кроме мужа, пусть уже и бывшего, Юля никого даже не представляла и не думала. А с учётом того, как давно Кости в её жизни не было, организм периодически давал понять, что ничто горизонтальное и ритмичное ему не чуждо. И вот сейчас Юлька отчаянно краснела, впервые после развода представляя себя, а рядом… А вот рядом - не Костю, а одного конкретного кареглазого медведя. И его пальцы, так невыносимо медленно повторяющие рисунок из капель воды на её коже. И его лицо, всё ближе склоняющееся к её обнажённым ногам. И его губы, нежно касающиеся коленей. И язык, жадно прочерчивающий путь по её бедру…
Юлька поспешно прикрыла лицо бейсболкой, чтобы Лера не увидела вспыхнувших щёк и не начала задавать вопросы. Отвечать на них Юля готова не была. Даже себе. А вопросы лезли и лезли, роились и прыгали, как потревоженные кузнечики на летней поляне. Когда этот чужой, непонятный, огромный медведь просочился в мысли и прочно занял там местечко? Когда успел своей заботой, уверенностью, силой и юмором разогнать всех тараканов? Ну, или почти всех. Как вообще Юле в голову могла прийти сама возможность тех картин, которые даже под закрытыми веками жгли глаза и заставляли нервно ёрзать на лежаке? Где она и где Мирослав Медведев? В его руках может оказаться любая красотка, раза в два стройнее Юлии Белкиной и в несколько тысяч раз, или рублей, холёнее. Но уговаривал приехать он её, а не любую. Цветы присылал ей. И важнее королевы Англии назвал тоже не любую, а именно её. А зачем? Ведь должно это что-то значить? Или на самом деле это всё ерунда? И ему в самом деле просто нужна её помощь, а заботу проявляет он ко всем одинаково? Вот и к управляющему своему на выручку мотался. И Леру пригласил. И кстати – букетов тоже сегодня было два. Просто вот такой он человек. А Юля – наивная мечтательница, которая позволила себе на миг отпустить контроль и оторвалась от реальности. И даже если он и посмотрит на Юлю хоть когда-нибудь вот так, как она только что представила, то быстро поймёт, что она ничего особенного из себя не представляет. Пройдёт новизна и азарт, утихнет любопытство. Ведь не бывает так, чтобы «долго и счастливо». У неё уже было счастливо, но недолго. А потом вот рраз – и уже совсем не счастливо. И самый главный вопрос – как теперь смотреть в глаза Мирославу? Да вообще кому бы то ни было. Юле казалось, у неё на лбу горит огромная вывеска, транслирующая на весь пляж те сцены, которые разворачивались в её воображении. И в которых уже всё зашло куда дальше исследования солевого баланса на белкиной коже.
- Так, в воду, жабы! – Отвлекла Юлю от внутренних метаний Лерка. – А то у тебя плечи и даже шея покраснела. Обгоришь, меня твой медведь на маленьких лерочек порвёт.
- Он не мой, - буркнула в ответ Белкина, но с лежака встала. Охладиться и правда не мешало бы.
- Лер, а тебе вот это всё не надоело? – Уже на обратном пути тихо спросила Юля, отрывая подругу от переглядок с невозмутимым «помощником». Его лицо всё так же ничего не выражало. Не человек, а робот какой-то. За весь день хоть бы раз улыбнулся или нахмурился! Лера непонимающе уставилась на подругу. И Юля даже смутилась, уж очень личным был этот вопрос, и она ни разу не поднимала эту тему, просто иногда немного завидуя леркиной свободе и лёгкости в отношениях с противоположным полом. Но в последнее время Белка всё чаще ловила задумчивые взгляды Новорядской, или случайно брошенные загадочные фразы, поэтому решила довести разговор до конца. – Ну, вот эти бесконечные мужчины-праздники. Ты не подумай, я не осуждаю, даже… Даже завидую в какой-то мере. Но просто... Как же любовь, семья, дети, вместе стареть и платить ипотеки?
- О, ипотека у меня и без мужика есть! – Засмеялась в ответ Новорядская. – Как оказалось, это не обязательное условие! Да и для всего остального тоже. Как и наличие мужика этих самых детей и прочего не гарантирует. А тех же детей можно заделать с помощью врача любого пола. И донора, который не будет парить мозг.
- А если есть тот, который не парит? Ну вот мне ты пророчишь любовь, хотя я давно не верю в сказки, А сама?
- А сама я тем более в них не верю, Юль. – Лера усмехнулась и скосила глаза на Виктора. – Где я и где семья? Ты сама подумай.
- Почему? Это только от тебя же зависит. Я же знаю, что ты сама прекращаешь все отношения. За тобой твои «мальчики» ходят как привязанные. Сколько раз тебя замуж звали? На моей памяти только раз шесть. Это из того, что ты рассказывала. Опять же, я вижу, как ты к Илюхе тянешься. Ты могла бы быть хорошей мамой!
Юля осеклась, заметив, как поморщилась Лера на этих словах. Как будто не о детях был разговор, а о какой-нибудь скользкой жабе, засунутой ей под воротник футболки.
- Юль, это всё не для меня. Мы с тобой разные. Ты – это дом, тепло, счастье. Я не говорю, что ты должна сидеть босая и нечесаная на кухне с поварёшкой в одной руке и тремя детьми в другой. Но ты людей греешь. А мне… Мне нравится гореть самой. Но я не делюсь. Пока это устраивает всех участников, всё хорошо. Если кому-то надо больше – это не ко мне.
В дом подруги входили с опаской. Лера явно не желала повторения вчерашнего «цирка с шампаньзе и вхламинго», как она выразилась. А Юля помимо этого до дрожи боялась увидеть Мирослава. А ещё точнее - того, что он увидит её реакцию. Море и тяжёлый разговор с Лерой немного притушили её внезапные огнеопасные образы в голове, но чем ближе машина подъезжала к дому, тем сильнее нервничала Юля, опасаясь и предвкушая встречу. Но подруги могли спокойно выдохнуть – ни Ирэн, ни Мирослава видно не было. Холодильник ломился от готовой еды, на столе стоял ещё один букет, а под ним лежала записка – «Не стал мешать вашему отдыху. Завтра в девять вас заберу».
Вот так коротко, по делу, ничего лишнего. Юля даже с каким-то облегчением обернулась на Леру – «мол, видишь, а ты что там уже про нас напридумывала?». Новорядская в ответ только пожала плечами.
Глава 38
- О! Мой! Бог! – Других слов у Юли не было. И за последние минут десять это был третий повтор одной и той же фразы. Все остальные звуки в голове не укладывались в цензурные выражения. В первый раз Мирослав отреагировал простым и скромным «спасибо, да, можешь и так меня называть», а теперь просто посмеивался, наблюдая за юлькиным восторгом.
Дорога уже некоторое время петляла между живописными склонами, серпантином огибая горы и проходя сквозь небольшие поселения. Мирослав рассказывал о том, как искал участок под гостиницу, которую хотел непременно сделать за городом, по подобию своего первого проекта - в Эстонии. О том, как сложно здесь вообще с приобретением земли – вся небольшая территория страны довольно плотно заселена, а оставшиеся свободными участки практически полностью относятся к многочисленным национальным паркам и природоохранным зонам. Природа вокруг действительно была уникальна, и Юля была согласна, что такое богатство надо всеми силами защищать. В общем, перед Мирославом и его командой стояла непростая задача – создать уникальное пространство гостиничного комплекса и привлечь туда туристов, при этом не нарушив природной красоты.
И вот теперь прямо перед машиной раскинулось это!
- Так же не бывает! – Прошептала Юля, прижимая ладони к лицу. Взгляд выхватывал вьющуюся вниз со склона дорогу, обрамляющие её высокие зелёные деревья, покрытые сочной травой холмы, серебряную ленту мелкой и узкой речушки с пенными перекатами между серыми камнями, а дальше – небольшой, но потрясающе красивый водопад с синевато-изумрудным озером внизу и яркими цветущими кустами вокруг. И совсем вдалеке – тёмные, почти чёрные скалы, лишённые вообще какой-либо растительности. Всё это по отдельности Юля уже видела на фотографиях и набросках. Но сейчас, с высоты перевала, где Мирослав специально остановил машину, чтобы подруги насладились видом, вся эта картина целиком казалась настоящим раем.
- Бывает, Юль. – Снова усмехнулся Мирослав, заводя машину и начиная спуск. – Сегодня всё посмотришь, вблизи оценишь. Каро уже не терпится приступить к работе. Но нужно твоё окончательное мнение. На месте, может, ещё будут какие-то замечания и исправления.