- Меня? – На лице мужчины отобразилась такая гамма эмоций – от удивления до обиды, что Юле даже смешно стало. Смешно и легко-легко. Он тоже боится, и тоже открывается. Подпускает к самым тонким и слабым своим точкам. Позволяет самой решить – ударить или накрыть ладошками, отгораживая и защищая.
- Да не тебя, Мирочка! Себя я испугалась! Ты же... – Юля даже рассмеялась, как легко это оказалось. Оказывается, так можно было. Говорить с человеком, когда тебя слышат. Не обидят, не ударят словом, не обвинят. Услышат и откроются в ответ. Легко, только бы слова подобрать правильные. - Черт, я с тобой сама все слова позабываю. Я эмоций испугалась. Что откроюсь, доверюсь, а потом... Думаешь, я не хочу? Я тоже хочу и секса, и ужинов совместных, и завтраков. Но я уже один раз вросла в мужчину так, что от самой себя не осталось ничего. Даже голоса. Я так больше не хочу. Чтобы я говорила, а на меня орали. Ты же слова сказать не дал, рычать начал! А теперь говоришь - не телепат. А мне время нужно, понимаешь? Я не могу так, я ж не носорог.
- Я тебя услышал. – Серьёзно кивнул Мирослав. – Время - значит время. Сколько?
- Что сколько?
- Времени тебе надо сколько?
- Мир, ну как я отвечу, откуда я знаю. – Юля растерялась, не ожидая, что этот носорог так легко согласится. - Я... Может, месяц, может год.
- Год, значит, - задумчиво протянул Медведев. - А знаешь, Юль. Носороги тоже бывают разные. Некоторые слышат. Год, значит год. Только ты уж там договорись со своими тараканами.
Мирослав отстранил Юлю от себя и зашагал к выходу. И Белке стало сразу холодно и пусто. И ещё страшнее, что вот теперь всё – вот теперь она точно всё испортила. Ну, кто её за язык тянул! Не так уж это и безопасно – говорить! И вдруг стало ясно, что не нужен ей никакой год. И месяц не нужен. И даже секунда не нужна. Всё, надышалась, перевела дух. Куда теперь ей этот воздух без Мирослава? Без Мира.
И этот Медведь словно почувствовал что-то, вдруг замер, повёл головой из стороны в сторону, будто прислушиваясь или совершенно по-звериному принюхиваясь. И, развернувшись, снова, в два шага, подлетел к Юльке. И не дав сказать ни слова, подхватил на руки и направился по лестнице наверх.
- Знаешь, Юльк, нет у тебя времени. Ни месяца, ни года. Ни минуты без тебя не хочу. И с тараканами твоими сам договорюсь. И не уйду никуда. Мы, носороги, вообще такие - хрен сдвинешь.
- И не уходи, - согласилась Белка, окончательно сбрасывая с себя ледяной панцирь.
- Юльк. Я дурак у тебя, да?
- Да.
- Реально протупил. Ты тоже больше не уходи, а? Не прячься. Говори со мной, ладно? Не слышу - кричи, ори, посуду бей, да хоть мне по морде дай. Только не уходи. И меня не отпускай, если я снова затуплю.
- Мир, это как-то звучит, как будто ты...
- В любви тебе признаюсь? А если и да? Люблю тебя, Юлька, всю люблю. Какая ты красивая, громкая, нежная, мягкая и упрямая одновременно. Как ты поёшь, как ты молчишь. Как смотришь на меня глазами этими своими - как сталью режешь. А я и рад. Режь, кусайся, ругайся. Только не прячься от меня!
Глава 47
Мирослав. (Осторожно, 18+)
Вот и встретил, называется, американцев. Подготовился к презентации. Пока встретились, пообщались, разместились, снова пообщались… Мирослав впервые за долгое время ловил себя на мысли, что думает не только о работе. Что хочет скорее решить все дела, и мчаться к одной невыносимой Белке. Раньше, чем планировал. И с удивлением обнаруживал, что это не мешает работе. Не отрывает от дел, а заставляет собраться и, наоборот, отсечь всё отвлекающее, затягивающее разговоры. Не делает рассеянным, а позволяет чётко отследить каждую минуту, чтобы освободить время для того, что стало действительно важным. Для той, которая заняла мысли и желания. Которая изводила своей близостью. Своим серьёзным и вдумчивым подходом к работе. Своим юмором и умением договариваться с любым человеком. Как все эти дни Мирослав хотел послать все дела к чертям, схватить Белку за шкирку и спрятать от всех – от всех, кто требовал её внимания. А он хотел это внимание только себе – целиком, без остатка. Чтобы только с ним говорила, только ему улыбалась. И, довольствуясь крохами прикосновений, мимолётных объятий, Мирослав ни на секунду не выпускал Белку из поля зрения. Даже находясь на другом краю территории, даже если Юля уже уезжала с Виктором, Мирославу почти жизненно необходимо было знать, где она, что делает, какое у неё настроение.
И с настроением было всё не так гладко, как он хотел. Юлька устала. Ни за что не призналась бы, его боевая Белка. Упадёт, но будет тащить доверенное ей дело. И это тоже восхищало в ней. Но и беспокоило. Потому Медведев и отправил подруг на отдых, как только все основные согласования были завершены. И не потащил с собой встречать представителей Tolkien Estate и Warner Brothers. Белка впала в панику от одной мысли, что вообще придётся присутствовать на презентации, так что здесь, лицом к лицу с делегацией, Мирославу бы пришлось откачивать Юлю от обморока. А подвергать любимую такому стрессу он не хотел.
Любимую? Поймав себя на этой мысли, Мирослав даже усмехнулся. Надо же, как легко и естественно это слово вошло в его размышления. Неужели это вот так? Без надрыва, без крика. Просто в какой-то момент ловишь себя на мысли, что ты хочешь этого человека на всю жизнь – не только для радости. И уставшую, и недовольную, и замороченную. Хочешь заботиться, хочешь утешать. Хочешь говорить и слушать. Не «не можешь». Можешь, конечно. В конце концов, не может человек только без воздуха, воды, еды, сна… Без всего остального может. Хорошо ли, плохо – другой вопрос. Но появляется тот, без которого ты не хочешь мочь. Не хочешь даже пытаться. Потому что всё теряет смысл и важность, когда этого человека нет рядом. Зато когда есть – и работа, и отдых, наоборот, становятся ярче, важнее, интереснее. Когда-то давно Мирослав прочитал фразу, которую тогда посчитал слишком наивной и простой. И лишь сейчас понял всю её глубину. «Счастье — это когда утром с радостью идешь на работу, а вечером с радостью возвращаешься домой».
И Мирослав возвращался. Причём ехал он не в свой дом в Санкт-Петербурге, и даже не в арендованную квартиру в Будве. Он ехал к Юлии Белкиной. И там, где она, был его Дом.
Правда, радость от встречи была несколько подпорчена. Вовремя он, конечно, вернулся. Такую драку застал – любо-дорого смотреть. Иван Беркутов решил перейти к активным действиям, а как хорошо шифровался в спокойного и тихого туриста в последние дни. Первым порывом Мирослава было выставить всех без разговоров. Но Лера для Юли важна, а значит, и разбираться со всем этим нужно на месте. Обезопасить Новорядскую, обсудить с Иваном уже известную Миру информацию, посмотреть на его реакцию и оценить, насколько он адекватен. Иван Мирославу нравился ещё при заочном знакомстве по собранной на него информации. Серьёзный, правильный, конкретный, предпочитает делать, а не болтать. Вот дочь у него – это беда. Большая ошибка отца - жалеть оставшуюся без матери девчонку настолько, чтобы потакать всем её капризам и прощать любые скандалы. Да и с Лерой наломал дров этот сказочный птицекрыл. Знатно юлькина подружка отшибла мозг мужику. Но тут простительно – Лера любому голову прополощет и не на то место прикрутит.
Переговоры с Иваном прошли быстро и успешно, Лерку сдали из рук в руки, Дану с мужем отправили отсыпаться. Мирослав сначала тоже хотел дать Белке выспаться, но выпитые несколько глотков вина, хоть и не опьянили ни на секунду, но родили в голове абсолютно безумный, мальчишеский, дурацкий план. И Мирослав чуть всё не испортил, чуть своими неуклюжими медвежьими лапами не затоптал все узкие и тонкие тропинки, которые старательно наводил на пути к такой желанной добыче. И только Юлька, его сильная, смелая, прощающая Белка, не дала всё разрушить. Заговорила, растормошила. Сама испугалась, но смогла протянуть руку и схватить за шкирку огромного и грозного медведя, встряхнуть и уложить на лопатки у своих ног. Хрупкими пальчиками подчинила, выдрессировала, обратила в шкурку и протопталась по ней каблучками. А он и рад. Да что там – счастлив! И точно – словно пьяный, выдал всё, что копилось в мыслях и на сердце. А ведь боялся, не хотел признаваться. Был уверен, что испугает своими эмоциями, оттолкнёт. Но и тут Юля не закрылась. Нет, не ответила словами, которые Мирослав так хотел бы услышать. Но снова подставила плечо. Как она сказала – падает и не знает, поймают ли её? Мирославу казалось, что падает именно он. И Юлька поймала его, удержала. И теперь он не падал. Он летел.