- Не, ну я… - Задумался Илья. – Ну, наверное. А ещё папа? А Ба? Они как же. Ба и телегой пользоваться не умеет.
- Да я ж говорю, это просто так вопрос! – Юля внезапно поняла, что вот эта реакция сына её немного расстроила. Ведь и правда, они вдвоём – ещё не вся семья. И развод с мужем не значит расставание отца с сыном. – Просто интересно твоё мнение. «Нет» - значит «нет».
- Не, ну чего сразу нет-то? – Илья даже подобрался как-то, задумчиво нахмурив лоб и постукивая пальцами по стакану. – Нуууу. Это ж смотря куда. Если не на Дальний Восток и не в Австралию какую. На какой-нибудь остров, откуда раз в месяц можно улететь на вертолете. Вот это зашквар. А если где в цивилизации и поблизости. Можно ж приезжать, прилетать. И инет тот же. Да и условия. Ну как ехать в Москву, чтобы ты там полы мыла, а я листовки раздавал, лишь бы за съёмную хату платить – нафиг надо. Зато типа в столице ага. А если где-то там жильё норм, работа… Ну и недалеко, чтоб приезжать… Так что тут, мам, теорией не прикрывайся. Колись, к чему такие вопросики.
- К тому, что у меня очень умный и взрослый сын. – Юлька потрепала Илью по макушке. И когда он так вырос? Почему она не заметила? – Который не любит теорию. Кстати, о теории. Ты уже узнавал, что пропустил по школе?
- А, это… - Илюха залпом допил коктейль и облизнул с губы смешные молочные «усы». – Так… Скоро папа подъедет, пойду собираться, чтобы он не ждал.
Белка рассмеялась и повернулась к холодильнику. Поест Илья в кафе с отцом или нет – а руки чесались наготовить всего и побольше. В голову упорно лезла Будва. Конечно, отдельная квартира с Мирославом стала её уютной и наполненной страстью гаванью, но Юля часто ловила себя на мысли, что хочет такой дом, как у Ирэн – полный гостей, шума, танцев и вкусной еды. Юля осмотрелась – да, кухню надо побольше. Здесь им троим - с мужем и сыном - места хватало, но и только. Больше трёх людей уже не поместятся.
Звонок в дверь раздался, когда Юля уже убавила огонь под тефтельками, слила воду с золотистой картошечки и домешивала второй салат. Первый – с фасолью, кукурузой и курочкой – уже ждал своего часа в холодильнике, пропитываясь юлькиной любимой заправкой из соевого соуса, горчицы и майонеза. Только сухарики останется перед едой добавить, чтобы раньше не размокли. А этот – с овощами, мягким сыром и базиликом – разливал по кухне обалденный аромат, который смешивался с остальными запахами и приманивал голодных хищников из дикого леса. По крайней мере Илья уже пару раз заглядывал на кухню и один раз пробормотал что-то неразборчивое про «нафиг кафе». Это он ещё не знал, что в духовке дожидается своего часа шарлотка.
Юля повернула замок, натягивая на лицо улыбку. Честно говоря, она предпочла бы, чтобы Костя дождался сына внизу, но Илюха вместо обещанных сборов проболтал всё время по телефону и теперь выглядывал из-за маминого плеча, стоя всё в той же домашней растянутой футболке и помятых шортах.
- Пап, привет! – Гаркнул сын отцу, а улыбка приклеилась к лицу Юли крепким армированным скотчем. – О, привет, бабуль. А ты тут как?
- Да вот, знала же, что вы вернулись. – Надежда Константиновна, хоть и не Крупская, но уверенно, властно и совсем по-хозяйски отодвинула бывшего зятя в сторону, и водрузила на полку перед зеркалом два объёмных пакета. - А тут Костенька к вам на ужин едет, и попросилась с ним. Посидим по семейному, как раньше. Костенька, проходи, разувайся, чего застыли все! Доча, вот забери, в пакетах варенье, клубничное, как ты любишь.
- Не я, - пробормотала Юлька, но послушно потянулась к пакетам. Нет, маме она была рада. Соскучилась даже. Но не готова была прямо сейчас её увидеть. Не настроилась, расслабилась. И теперь катастрофически не успевала натянуть броню. Ещё и Костя… Юля, конечно, понимала, что Костя бы и так зашёл. Она сама бы его позвала, чтобы не торчал под дверью. В конце концов, обид у них не осталось, а вот общий сын – очень даже. Но ключевое слово в этом – сама. Почему мама приглашает в её дом гостя, пусть даже и бывшего члена семьи? – Проходи, мам. Чувствуй себя как дома. Костя, тоже добро пожаловать.
Смешно, по-детски, но хоть так Юле захотелось побыть хозяйкой. Показать, что это она пригласила маму и бывшего мужа пройти, а не они просто вломились на её территорию.
- Здравствуй, Юль. Выглядишь прекрасно. – Костя отвесил дежурный комплимент, но было видно, что ему как раз немного неловко, в отличие от Надежды Константиновны, которая уже хозяйничала на кухне. – Прости, я так понял, маму ты не ждала. Она позвонила. И так уверенно сказала, что едет к тебе, а раз уж и я тоже, то я бы мог её привезти, чтобы она по автобусам не…
- Спасибо, Кость. – Перебила его Юля и усмехнулась. – Ничего не меняется, да? Надежда Константиновна на броневичке встречает рабочих.
- Прости. – Повторил Костя и улыбнулся в ответ, становясь похожим на того озорного старшеклассника, которого Юля помнит. Несмотря ни на что, помнит. И как-то стало легко. Как раньше, когда они были заодно. Против корвалольного диктатора и всего мира. До того, как всё пошло не так и не туда.
- Проехали. Проходи. Раз уж вы не идёте с Ильёй в кафе, давай ужинать.
Илья с отцом вытащили из угла легенду – стол-книжку, разложили и накрыли скатертью. Мама достала белые салфетки с ажурной вышивкой по краю и тарелки в цветочек. Стол получился совсем праздничным, каким-то… ностальгическим.
- Вот и славно – вся семья в сборе! – Довольно хлопнула в ладоши Надежда Константиновна. Юля хмыкнула, но спорить не стала. Кому от этого станет лучше? Одну простую фразу можно и проигнорировать. Такой же смешок она услышала со стороны бывшего мужа и бросила быстрый взгляд на Костю. И тут же попалась – он тоже смотрел на неё.
Разговор за столом не клеился. Мама с Костей обсуждали жару и соседей, цены на овощи и невоспитанную молодёжь. Илья молчал и ковырялся в телефоне одной рукой. Юля устала и всё чаще отвлекалась на мысли о дальнейших планах. А ещё на то, что пыталась приладить к этому внезапному застолью Мирослава Медведева. А он никак не соглашался приладиться. И этот старый, ещё советский стол ему не шёл. И скатерть из древних запасов, доставаемая только по особым случаям, как-то вдруг, за минуту, прямо на глазах Юли, полиняла и выцвела. И тарелки эти, с розочками, казались неуместными и как будто немытыми. И тефтели-«ёжики» никак не хотели маскироваться под какую-нибудь черногорскую плескавицу или идеально прожаренный стейк.
- Вот и я считаю, что ничего хорошего в этих заграницах нет! Один разврат и гниль! – Донёсся до Юли голос мамы. – У нас и так всё прекрасно. И нечего мотаться, как будто своего дома нет!
Юля сжала вилку. Начинается сеанс нездорового патриотизма. Мама ни разу в жизни не была дальше дачи, но при этом точно знала, что «там» всё плохо. Причём это плохо было всегда – вне зависимости от времени, политики, моды и погоды. Обычно Юля и не спорила. Да и мама быстро успокаивалась. Выскажется, кулачком потрясёт и всё – как волна набежала и отступила. А сейчас родительница трибуну покидать не торопилась. Даже обычно активно поддерживающий её зятёк примолк и не мешал сольному выступлению. И только тихое похрюкивание Илюшки немного разбавляло драматичность момента.
- Вот ты смеёшься! Смеёшься? – Заметила не-Крупская признаки разброда и шатания в рабоче-крестьянских рядах и переключилась на молодое поколение. – А всё потому, что промыли вам головы вашими интернетами. Мы вот жили без них и нормально! Родину любили, а не глазели по сторонам. Вот и мать твоя. Чего понесло, спрашивается? Самый разгар у нас тут. Фрукты, закрутка. Зима придёт, где свежее возьмёте? Учишь вас, учишь, переживаешь. А вы…
- Ба! А мы твоё варенье будем есть! – Сориентировался Илья, пытаясь остановить этот поток мыслей и слов, скачущих с одной темы на другую и сваливающих в одну кучу загнивание Запада и невостребованных яблок. – Оно всё равно вкуснее любого магазинного.
- Вот! – Расплылась в улыбке Надежда Константиновна, и Юля выдохнула. Илюшка тот ещё лис. Но сейчас его невинная мордашка и своевременная лесть оказались способны остановить надвигающееся цунами политпросвещения. Или не оказались, судя по тому, как сузились глаза родительницы, а взгляд переместился на Юлю. Белка даже сжалась, понимая, что сейчас и ей достанется. – Видишь, дочь. Даже ребёнок понимает! А ты взяла и увеялась! И вот всё у тебя так! Ни кола, ни двора. Семью сохранить не могла, теперь и страна родная не мила стала.