- Мом, это была просто поездка! Ничего больше. Меня пригласили по работе! – Попыталась вставить своё слово Юля. Ой, зря! Глаза Надежды Константиновны окончательно сжались в узкие щёлочки, из которых в любой момент могли вырваться два тонких лазерных луча и покрошить непокорную дочь в салатик.
- Просто! По работе! – Прошипела мама не хуже экзотической змеи. Хотя и на просторах Родины водятся вполне себе ядовитые и шипящие представительницы. – Что это за работа такая, интересно? Я полжизни отдала, чтобы ты нормальное образование получила и в достойном месте работала. И что? Там своих экономистов нет? Бухгалтеров? Операторов? Или тебя для другого твой этот вызывал? Деньги-то немалые заплатил! За что, интересно знать? Чтобы ноги…
- Хватит! – Юля резко поднялась с места, опустив ладони на стол и нависая над опешившей мамой. Почему-то злости она не чувствовала, но и прятаться и сжиматься Белка не собиралась. Вместо стеснения и зажатости вдруг пришёл какой-то ироничный кураж. Юля не хотела и не обязана была выслушивать оскорбительные предположения. Кстати, деньги Мирослав и правда заплатил, как сказала мама, немалые. Настолько, что Юля, проверив баланс карты, устроила Медведю настоящую русскую охоту, спустив всех собак. На что он долго смеялся, щекотал и зацеловывал боевую Белку, повалив её на кровать. А потом показал зарплаты остальных членов своей команды, после чего Юля устроила разборки, а чего ей недоплатили тогда? После этого Мирослав буркнул «остальное натурой отдам». И ведь отдал. Так отдал, что на следующий день Юля не пошла ни на какие экскурсии. Улыбнувшись своим воспоминаниям, Юля спокойно провела ладошками по скатерти, расправляя чуть съехавший от её порыва рисунок. – Мам, я тебя люблю и очень благодарна, что ты считаешь меня настолько красивой, что меня можно рассматривать как элитную проститутку. Настолько элитную, что надо везти из России, ведь заменить на месте некем. Это льстит, правда. Но, увы, мне там на самом деле пришлось работать. И даже получать за это зарплату, представляешь? А ещё отдохнуть получилось. Посмотреть на другой мир. Познакомиться с интересными людьми. В море искупаться, по горам походить. Ты можешь не соглашаться, но у нас прекрасная планета, красивая, интересная. И любить свою страну не значит ненавидеть все остальные. Как и наоборот, кстати. Корвалола нет, прости, но я всё выкинула. И насколько я помню, ты излечилась. Кто хочет десерт? Чай? Есть кофе. Могу предложить шарлотку и конфеты.
Юля развернулась и в полной тишине ушла на кухню. Почему-то очень хотелось смеяться. А ещё танцевать. Как девушки в гостях у Ирэн – взмахивая руками и громко ударяя каблучками об пол. Пока нарезала и красиво раскладывала шарлотку на блюде, не могла перестать улыбаться и притопывать ногой. Мама говорила, что она стала злая? Возможно, так видят со стороны люди, привыкшие не встречать отпора своей грубости и бестактности «из лучших побуждений». Им кажется, что они так проявляют заботу и неравнодушие? А Юля почему должна терпеть то, что кому-то там кажется? Когда кажется, надо креститься. Слишком долго её сжимали как пружину, и теперь эта пружина разжалась и больно шарахнула по всем, кто не успел отдёрнуть руку. Возможно, слишком сильно. И надо быть спокойнее, мудрее, терпеливее. Но как же Юльке надоело быть понимающей и терпеливой. Ко всем, кроме себя. Надоело молчать, оправдываться, стыдиться. А ведь, оказывается, так можно было!
- Ты изменилась.
Юля с улыбкой обернулась к Косте, бросив взгляд через плечо и возвращаясь к блюду с пирогом.
- Спасибо.
- Нет, серьёзно. – Костя протиснулся мимо стола и стал складывать в раковину грязную посуду. Открыл воду. Надо же. А раньше это было не барское дело – помогать по кухне. Чаще он либо молча морщился при виде грязных тарелок, если Юля не успевала помыть их к его приходу, либо громко возмущался нехозяйственностью жены. Странно, что он сегодня даже еду похвалил и вслух удивился, что Юля успела столько всего наготовить, когда сама только вернулась домой. – Я и не знал, как ты умеешь.
- Ты просто забыл! – Ещё шире улыбнулась Юля. А в голове мелькнула мысль, что она и сама забыла. Что уж говорить об окружающих.
- Ты права. – Костя вытер руки и пристально посмотрел Юле прямо в глаза. – Некоторые вещи забываются. Но ты сумела напомнить.
- Вы с Илюхой что решили? – Юля сменила тему, вести разговоры с бывшим мужем ей было просто лень. – Идёте куда-нибудь?
- Нет, он кому-то опять названивает. Пусть отдыхает с дороги. В другой раз. Я Надежду Константиновну домой отвезу. И, Юль… - Костя замялся, и Юля напряглась, что сейчас всё же что-то скажет неприятное, а ей не хотелось продолжать боевые действия. – А можно мне с собой твоих тефтелей? И шарлотки? Сто лет не ел такой вкуснятины.
Глава 56
- Ну, ты даёшь, Белкина! – Ленка взвизгнула и тут же вжала голову в плечи, тихонько выглядывая из кухни в зал. Маленький Мих Мих недовольно засопел в механических качельках, но не проснулся. Белявская продолжила уже тише. – Реально написала? Вот прям написала и отдала?
Юля, Ленка и Надя сидели в просторной кухне, похожей на маленький филиал армагеддона. Баночки с детскими пюрешками и смесью, игрушки, какие-то пищалки, погремушки, слюнявчики, бутылочки, грязная посуда, чистая посуда, салфетки, книжки, стерилизаторы и увлажнители… Всё это в каком-то одной лишь Ленке понятном порядке было рассредоточено по всем поверхностям. За пределами кухни творилась примерно такая же картина. И в центре абсолютного хаоса гордо восседал его автор и причина - Михаил Михайлович Шерпало, в настоящий момент снисходительно уснувший, чтобы дать маме пообщаться с подругами и вспомнить человеческий язык помимо «ладушки-ладушки, где были, у бабушки» и «ой, а кто это такой сладкий у меня».
- Вот прям написала и отдала. – Подтвердила Юля. - И начальница даже подписала, согласовала дату. Так что из отпуска я плавно перетеку в состояние уже абсолютно свободной женщины.
- Ну, ты мощь! – Восхитилась Надя. Юля себя мощью не чувствовала, скорее немощью. Рука, которой она писала заявление, до сих пор подрагивала. А в ней подрагивал фужер с вином. Как она (Юля, а не рука, ну и рука в комплекте) оказалась на ленкиной кухне, она вообще не поняла. Просто после неприятного разговора с начальством не хотела идти домой. Прошлась по парку недалеко от офиса, а потом позвонила Белявской узнать, как дела. И вот теперь сидит между Надей и коробкой с одноразовыми пелёнками, пьёт вино и думает о том, что из каши в голове надо бы сварить хоть какое-то подобие плана.
- И куда дальше? – Озвучила юлькины мысли Лена.
- Ох, девчат. Не сыпьте мне сахар в пиво! – Вспомнила Юля старую студенческую поговорку. – Сама не знаю, как решилась. Вот так. В никуда. Но в банк я точно не вернусь. Не могу.
- Я тебя понимаю, Белка! – Надя потрепала подругу по плечу. – Я сама такая. Так тошно в кадрах было. Мне казалось, я сама превращаюсь в пачку бумаги. Я тогда три месяца дома сидела после увольнения. Совсем дома. Даже не могла на улице выйти, не то, что резюме обновить. Рука не поднималась. Но меня тогда муж поддержал. Ни слова против не сказал. Наоборот, всячески убеждал, что я правильно решила. Ну и финансово, конечно, бояться было нечего.
- Надь, я всё понимаю, к чему ты. Я сама думаю, ну не дура ли я. Мужа нет, сын есть, да ещё и возраст такой, что фиг меня кто куда возьмёт… Но! – Юлька вздохнула. – Не знаю. Вот уверена, что всё будет хорошо. У меня с Черногории ещё деньги остались, их хватит на некоторое время. Мир мне такую сумму перечислил, что я даже не поверила сначала. Оказалось, это за сопровождение проекта ещё небольшая цена. Если б он нанимал стороннего консультанта, там бы намного больше вышло.
- А вы с этим Миром? Ну, это же Данелии брательник, правильно?
- Надь, вопросы ты задаёшь… - Юля покраснела. Доказывать, что нет, вы что, мы просто вместе работали, смысла не было. Врать Белка не любила. А рассказывать подробности своей поездки не хотела. Это было личное, такое, что хочется прятать от всего мира. Но девчонки смотрели без напрягающего любопытства или желания бестолково посплетничать. Просто понимали всё, уточняли, но не наседали. – Девчат, вы бы его видели. Там без шансов.