- Без шансов устоять или без шансов замутить? – Подмигнула Ленка, подначивая подругу.
- Ой, а то ты её щёки не видишь! – Рассмеялась Надя. – На ней яичницу жарить можно.
- Ну, хватит, девчонки! – Юля и сама чувствовала, как жар от щёк стекает на шею и плечи. От воспоминаний, что она творила «с этим Миром», даже горло сдавило сладким спазмом, пришлось срочно сделать несколько глотков вина, чтобы издать хоть звук.
- А что хватит? – Совсем разошлась Ленка. – Что-то мне подсказывает, что эта финансовая подушка помягче надькиной будет.
- Не будет! – Юлька всё же справилась с голосом. – Мы не вместе. Это был прекрасный курортный роман, но он не обязан меня содержать или покупать мне маленький уютный бизнес с цветочками или ноготочками, как любовнице олигарха.
- Прям сразу с ноготочками! – Возмутилась Ленка. – Ну, ладно, как знаешь. Надь, тебя только не выслушали. Рассказывай, какие новости. А то я скоро забуду, что в жизни вообще бывает кроме кормления, купания и постоянного крика ребёнка.
К моменту, когда закончились и новости, и вино, Мих Мих решил, что маме достаточно на сегодня общения с какими-то большими и непонятными тётками. Потом были ещё разговоры в прихожей, потом в открытой двери, потом два раза уезжал лифт… И Юля с Надей ещё постояли во дворе в ожидании такси.
Около юлькиного подъезда стоял долговязый худой парень со смешной, длинной шеей и большим носом, чем напоминал то ли пеликана, то ли инопланетного гуманоида. В одной руке он держал небольшую изящную корзиночку с цветами. Не ту мило-безвкусную композицию из пахнущих сеном, полынью и мокрыми тряпками сухоцветов, которыми торгуют бабушки у переходов и которые покупают гуляющие парочки то ли для того, чтобы было чем занять руки, то ли для того, чтобы уставшая и разомлевшая на жаре старушка скорее ушла домой. Эта корзинка была действительно красивой – с разноцветными герберами разной длины, сочными и мясистыми зелёными веточками и широкой лентой из матовой тёмно-коричневой ткани. Красиво и стильно.
- Повезло кому-то, - хмыкнула Юля, ковыряясь в сумке в поисках ключей. Как назло, в руку попадалось что угодно, только не ключи. Ну, почему нельзя как в «Гарри Поттере» сказать какое-нибудь «акцио ключи», чтобы они сами прыгали в руки, и не приходилось каждый раз устраивать раскопки в сумке или квест в квартире! Гуманоид тоже стоял перед подъездом, что-то выискивая в телефоне одной рукой. Наконец-то охота на ключи завершилась, и Юля, зажав добычу в кулаке, шагнула к двери. Инопланетный пеликан в это же время нашёл что-то в своём телефоне и потянулся к домофону, чтобы набрать номер квартиры. Юлькиной квартиры. Обалдеть. Юля вспомнила, как Мирослав заваливал её цветами. Просто так. Просто потому, что ей их никто не дарил. Неужели снова?
- Не открывают? – Ласково и участливо поинтересовалась Белка у курьера, когда домофон пиликнул уже пятый раз.
- Неа. – Покачал головой парень.
- Наверное, потому что я здесь, а не там. – Юля вздохнула. – Вот так и пропущу такую красоту!
Курьер недоверчиво покосился на Юлю. Мало ли, кому букет приглянулся.
- Не верите? Тогда потопали вместе до квартиры. – Белкина усмехнулась и открыла дверь своим ключом. Почему-то было так легко подшучивать над незнакомым инопланетянином, подкалывать его, без зла, просто потому что настроение хорошее. Хоть вчера Мир и не смог пообщаться и был занят, зато сегодня вот – цветы прислал. Наверняка и сам скоро позвонит. Курьер, сверив имя получателя, всё же не стал подниматься, отдал корзинку у входа в подъезд. Юля шла по лестнице, втягивая аромат цветов, и пыталась понять свою реакцию. Она же не думала над продолжением этого яркого курортно-служебного романа? Не всерьёз же? Ведь уехала, высказала всё, просила не спорить. Знает, что ни один из них не готов менять свою жизнь в угоду другому. Они же взрослые люди, умеющие держать под контролем гормоны и давно не верящие в волшебство. Тогда что это за подростковые догонялки? Почему у неё, как у впервые влюбившейся школьницы, так сладко сжимается и пульсирует горячий шарик в районе солнечного сплетения, волнами посылая жгучие лучи в слабеющие руки и ноги. Она же сама всё решила и очень уверенно убеждала Медведева, что теперь каждый сам по себе. Почему же теперь так хочется, чтобы он, как рыцарь в сверкающих доспехах, явился и сказал – я всё придумал, у меня есть ответ, который устроит обоих! И это не будет компромиссом – решением, где оба уступают, то есть оба от чего-то отказываются. А именно выигрышем для обоих. Наивно? Зря? Это так. Но сама Юля такого решения не видела, а глупое-глупое сердце не слышало разумных аргументов.
- Если ты сама сказала «пока», чего тогда ждёшь ночью звонка? Если отправляешь чувства в нокаут, чего тогда ждёшь ты от меня?* - Напевая простой, но прилипчивый мотивчик, Юля водрузила корзинку на стол в кухне и повертела из стороны в сторону. Понимала, что при всей любви Мирослава к запискам он технически не смог бы подписать букет своей рукой. Но так хотелось найти хоть какое-то послание. Нашла, сначала не поверив своим глазам. Опустилась на стул, перечитывая снова и снова. И с чувством, громко пропела. – Дура… Ай-ай. Мы неплохая пара, но её я прогуляю…*
На кусочке картона, вставленном между яркими цветами, было написано «Давай начнём сначала. Мы ещё можем всё вернуть».
- Костя… - Поражённо прошептала Юля и немного истерично, с подвизгиванием, хохотнула. Похоже, приворотными оказались вовсе не блинчики. И что это было? Ретроградный Меркурий не по тем домам загулял? Осеннее обострение? Или у кого-то там наверху такое своеобразное чувство юмора? Конечно, как любая женщина, Юля периодически гоняла мысли о том, как Костя падает перед ней на колени и обещает вернуть те, уже почти забытые, но такие светлые воспоминания, оживить их. Снова любить, снова быть плечом к плечу, глаза в глаза, сердце к сердцу. Да, неудобная поза получается, но звучит-то как! Нет, Юля не мечтала снова вернуться к бывшему, эти мысли не были похожи на цель или желание. Но попредставлять-то можно. Как она, вся такая красивая, стоит перед ним, а он клянётся в любви. И она ему такая – нет! И обязательно какой-нибудь «мудрый» статус из соцсети вспомнит и, печально глядя куда-то за горизонт, выдаст тихим равнодушным голосом: «Мы никогда друг друга не забудем, но никогда друг друга не вернём» или «Вернуться – значит сделать шаг назад, а жизнь движется только вперёд». Или вообще что-то совсем непонятное, что надо произносить с немного влажными от непролитых слёз глазами и снисходительной улыбкой на губах – «Не грусти, Костя, грусть улетает вдаль на крыльях времени». И пойдёт дальше, а Константин Суворов останется стоять на коленях, опустив голову и понимая, что только что потерял любовь всей своей жизни. Каждый раз, представляя это, Юля не могла сдержать смех от нелепости картины. Но самооценку бы попытки бывшего мужа снова завоевать и зажечь остывшую любовь подняли. А вот теперь… - Костя, Костя, что же ты творишь?
Теперь оказалось, что «уже не надо». И цветы эти вдруг оказались не ярким, красивым пятном на белом столе, а какой-то лишней кляксой. Не уродливой, нет, цветы-то красивые. Но какой-то неуместной, ненужной. Пятном, которое надо стереть, чтобы не нарушать гармонию. И не вызывали ни цветы, ни записка в душе ничего тёплого или яркого. Не забилось сердце быстрее, не заныло, не ухнуло вниз. Не затрепыхалась за рёбрами какая-то неизвестная живность. Что там ещё рискованного для здоровья должно было бы произойти? Ни злости, ни радости, ни порыва срочно позвонить и «выяснить отношения». Ни-че-го. Юля поймала себя на мысли, что даже чисто женское любопытство спит крепким сном. Хотелось бы сказать, что спит, как младенец. Но любопытство не орало, не пиналось и не заявляло, что уже пять утра и оно выспалось. Белка повертела в руках карточку и усмехнулась. Лёгкая досада и грусть всё же пробивались сквозь вакуум. Юля достала телефон и пролистала список контактов.
«Кость, а ты вообще понимаешь, что за последние лет десять не подарил мне ни одного цветка?»
Ответ Юля ждать не хотела. Не то настроение, не те эмоции, чтобы сидеть с телефоном в руках, не позволяя экрану погаснуть и нервно проверяя наличие связи. Но стоило ей отойти, как гаджет позвал обратно требовательной вибрацией.