«Юль, нет, не понимаю. Не понимаю, зачем теперь ворошить то, что прошло?».
Ну, не понимает и ладно. Может, он и прав – если б Юля хотела костиного возвращения, то, наверное, и не задала бы этого вопроса. Ни к чему вспоминать ошибки прошлого, если оба согласны сделать выводы, измениться и без претензий и обвинений двигаться дальше. Но это при одном условии – если б она хотела.
* - Песня «Нокаут», 2021 год, Клава Кока и группа «Руки вверх!»
Глава 57
Что делать, если в жизнь нагрянуло чудо? Большинство людей пройдут мимо и не заметят его. Не обратят внимания на волшебство, даже если оно будет повсюду. Другие заметят, но не поверят. Да ну, показалось. Не может быть. Шарлатанство, выдумка, преувеличение, так не бывает, врёте вы всё. Некоторые заметят, поверят и… Испугаются. Не нужно нам всего этого, непонятного, необъяснимого. Опасно довериться и разбить нос об жестокую реальность. Лучше сделать вид, что ничего не было.
Но и волшебство бывает разное. Бывает тихое, ежедневное, рассветное, дымчато-розовое такое, с бликами на воде и в капельках росы. С пальчиками, испачканными шоколадом. С усталой улыбкой. Бывает яркое волшебство. В лентах новостей. В типографской краске. С зажмуренными глазами, с застрявшим в горле криком или горячей молитвой шёпотом, а потом - со слезами счастья и облегчения, с громким «спасибо» или молчаливым взглядом глаза в глаза. Бывает волшебство активное и внезапное, с визгом и криками, прыжками на кровати и шуршанием блестящей бумаги. А бывает – долгожданное, запланированное, просчитанное и расписанное, наполненное удовлетворением и гордостью.
У Юли волшебство случилось наглое, бесцеремонное. Белка и хотела бы, наверное, сказать, что так не бывает. Скорее всего, раньше она бы даже испугалась и сделала вид, что в домике. Точнее, сначала бы не заметила, потом не поверила, а потом убежала и спряталась. Но выбора ей, похоже, не оставили. Только сидеть и смотреть в эти наглые, хитрые и такие довольные карие глаза. Она ведь почти забыла, что медведи держат слово и не умеют сомневаться в своих решениях. И даже испугаться не получается. Не выходит. Её же предупреждали? Предупреждали же, что будет? Она озвучивает проблему, а Медведь её решает. Он и решил. И Юле теперь осталось только улыбаться и пытаться унять бешеное сердце. Ну, и немного злиться. И чуточку паниковать.
А ведь утром волшебства и в помине не было! Скорее, Юля могла бы подумать, что вокруг неё творится какая-то тёмная магия. Это если считать необъяснимой неприятностью новый букет с запиской от Кости и два пакета с любимыми Юлькой и Ильей роллами. И ещё одной запиской. Такой необычной. Всего несколько слов, но наполненных тонкой ностальгией и тоской, отчаянной просьбой и надеждой. «К чему слова, если мы всё сказали друг другу двадцать два года назад? Мои обещания в силе. А твои?». Юля долго вертела записку в руках, уперевшись невидящим взглядом в стену. Такая же стена была у неё и на сердце. Невозможно годами любить человека, растворяясь в нём без остатка, отдавая ему свою душу, прощая, а точнее – не замечая недостатки. Улыбаться, когда он забывает про твой день рождения. Смеяться, когда топчет злыми словами. Любоваться, когда хлещет равнодушным взглядом. Целовать, когда кусает недоверием. Обнимать, когда душит претензиями. В такие моменты умирает не тело. Умирает душа. Та часть, которая умеет любить без оглядки, прощать, мечтать, верить. Заменяет отмирающие участки сомнениями, обидами, а главное – разумом. И может, это было бы и неплохо, если б это не была та холодная часть разума, которая всегда видит только опасность, угрозу, грядущие проблемы и боль. Подмечает неприятные «звоночки» и требует постоянной настороженности. Забывает, что у счастья, как у здоровья – нет причины. Только у болезни и горя – есть. И этот холодный разум их хочет найти заранее, чтобы сразу отрезать, ампутировать вместе с надеждой, несущей только боль разочарования. Вот и ищет, ищет подтверждение своим страхам и недоверию.
Что же с ними стало? Почему мечты встретить старость вместе так легко рассыпались, как прогоревшая дотла деревяшка? Вскинули яркий сноп искр и растворились в темноте. Ведь Костя не был таким раньше. Он был лёгким и надёжным одновременно. Поддерживал, заботился. Любил. Да, несмотря ни на что, Юля точно знала, что бывший муж её любил. Это не было игрой или самообманом. И закрывать на это глаза, возводя его недостатки в абсолют, она не хотела и не имела права. Но потом… Когда всё пошло не так? Не может быть, что Костя просто так взял и изменился. Есть и её вина. И нет, Юля не думала, что надо было ещё больше любить, больше терпеть, больше стараться заслужить любовь в ответ. Скорее даже наоборот. Может, если б она не задвигала себя на задний план, не забыла про любовь к себе, то и муж бы не забыл? Иначе как объяснить его вспыхнувшее желание вернуться именно сейчас – когда Юле больше не нужно подтверждение собственной значимости в чужих глазах?
Юля всё гоняла эти мысли, искала ответ, машинально выполняя ежедневные бытовые заботы. Вместе с довольным Ильёй позавтракала роллами, отправила сына в школу, убрала постель, переоделась из халата в лёгкое домашнее платье, раз десять переставила букеты, не зная, где они будут смотреться гармонично. Выходило, что нигде. Как и эти записки и посылки от бывшего мужа. Наверное, они были бы приятны. Наверное, если Юля расскажет про них кому-то, то услышит что-то вроде «вау, вот это любовь». И что ещё надо? Действительно, ведь столько их связывает. И любовь, и память, и сын. Но, оказывается, надо! Надо, чтобы это было надо! А оно уже не надо. И что бы человек ни делал, это уже не важно, если он – не тот человек. Как бы он ни исправлялся, ни менялся – бесполезно. И как ему объяснить, что не нужно унижать себя и донимать её, - неизвестно. Поговорить ведь придётся. Ради всего, что было в прошлом, ради сына. Найти слова, убедить, не обидеть. Сохранить хотя бы видимость нейтрально-доброжелательного общения.
Юля сжала в руке телефон. Написать или позвонить? Первый порыв был, конечно, написать. Как любой современный человек, Юля давно отучилась звонить. Сначала – всегда сообщение. Для самых близких есть ещё голосовухи. Чтобы позвонить, надо иметь вескую причину и огромную силу воли. Гудки давили на нервы. Каждый новый звук всё сильней и сильней. И когда гудки сменились механическим голосом, Юля даже поймала волну облегчения – как будто получила отсрочку перед неприятным делом. Она хотя бы попыталась. Сделала всё, что могла. Вот теперь можно и сообщение написать. Но это позже.
«Что-то срочное? Не могу говорить».
Или всё-таки сейчас.
«Не срочно. Но я хотела узнать о»… - Юлины пальцы замерли над экраном. А может всё же проще было бы поговорить? Спросить в лоб – что всё это значит, Костенька? Как сложно подобрать слова, чтобы без интонации, только буквами, передать свою мысль. Юля выдохнула и всё же закончила. – «О том, как ты представляешь наши отношения. Ты не думаешь, что нам всё же придётся это обсудить?».
Ответ пришёл не сразу. Юля даже представила, как Суворов хмурится и трёт мизинцем левую бровь. Он так всегда делал, когда думал о чём-то. А её так раздражал этот жест. И если сначала она находила в себе достаточно терпения и нежности, чтобы подойти, взять его за руку, потереться об неё щекой, то со временем предпочла просто отворачиваться, чтобы не прошипеть что-то раздражённое. Мирослав, размышляя о чём-то серьёзном, поглаживал указательным пальцем губу. А если размышления были ещё и неприятными, то постукивал кулаком по подбородку. И это Юлю не бесило. Наоборот, ей нравилось просто сидеть рядом, читать или копаться в телефоне, краем глаза рассматривая Медведя. Интересно, как мало нужно времени, чтобы изучить привычки человека, который важен. Но ещё интереснее, сколько понадобится времени, прежде чем его привычки начнут напрягать.
«Хорошо. Если тебе так нужны разговоры, я заеду. Как раз хотел Илье привезти дедову подзорную трубу, он просил».
Поэтому, когда раздался звонок в дверь, Юля была готова к разговору. И даже когда в глазок увидела очередной букет, вообще не удивилась. Похоже, бывший муж развернул активное наступление, раз приехал так быстро и с цветами, и лёгких переговоров не получится. Белкина несколько раз глубоко вздохнула, набираясь уверенности в предстоящей беседе, и открыла дверь.