— О, я уверена, что многовековой опыт моего мэйта сможет удовлетворить все мое любопытство…, — сказала она, наклонив голову, чтобы встретиться с ним взглядом.
Его выражение лица было удивительно нежным. — Для меня это будет честью.
Слова, его лицо, эти глаза — все это притягивало ее, как магнит. Их поцелуи были такими чувственными, что сердце Гвин настолько переполнилось, и слова вырвались сами собой…
— Поющий с Тенями, я хочу принять связь.
На мгновение он замолчал, и лишь взволнованное дыхание Гвин нарушало тишину. Вокруг него танцевали тени: одна из них пощипывала его за ухо, а другая ласкала ее щеку.
Его лицо выражало спокойствие. — Я тоже этого хочу. — Глаза Азриэля смягчились. — Как только ты будешь готова, скажи слово, и мы ее примем.
Уголки губ Гвин приподнялись. — Давай, когда мы вернемся, ты начнешь за мной открыто ухаживать? Мы вернемся в Веларис. Объявим, что мы мэйты. И… мы начнем работать. Над… над нашими отношениями. — Она сделала вдох, пытаясь унять волнение. — Может быть, я могла бы переехать в твои покои…
Наконец-то Азриэль показал свое удивление. — Правда? Ты настолько уверена в своем стремлении?
— Мы знакомы почти год, — пожала она плечами. — Похоже, наши отношения — самые долгие в вашей семье, учитывая, что Кассиан и Неста приняли связь всего через месяц или два после того, как перестали открыто ненавидеть друг друга.
— Ненависть — это их язык любви, — ухмыльнулся Азриэль.
Они оба рассмеялись тихим смехом, и, пока они лежали в тишине, Гвин снова обдумывала свое решение, убеждая себя в том, что ее желание принять связь через девять месяцев — правильный выбор.
Как это будет?
Больше долгих прогулок с непринужденными разговорами. Больше испытаний друг для друга, чтобы стать лучше. Больше объятий и нежных поцелуев. Больше секса, во время которого она чувствовала себя богиней. Больше смеха поздними ночами, запутавшись в простынях вдвоем.
Да. Это правильное решение. Она хотела этого.
— Если это то, чего ты хочешь, — наконец сказал он голосом более нежным, чем прикосновение его теней. — Тогда да. Но при одном условии.
Гвин покраснела. — Хорошо. Что ты хочешь?
Азриэль обхватил ее лицо руками, проводя указательным пальцем по скуле. — Я бы хотел, чтобы ты встретилась с моей матерью, хотя бы один раз, прежде чем мы примем связь.
— Конечно, — улыбнулась Гвин. — С удовольствием.
Азриэль кивнул, прижавшись губами ее лбу.
По его взгляду Гвин поняла, что он хочет сказать что-то еще. Она положила ладонь ему на грудь, безмолвно призывая его сказать то, что у него на уме. Он не выглядел испуганным или пристыженным, скорее… смущенным
— Ты все еще хранишь мой платок?
Гвин улыбнулась. — Да. Он лежит на дне моей сумки. А что? Решил забрать его обратно?
Усмехнувшись, Поющий с Тенями покачал головой, устремив глаза в потолок. — Насчет церемонии… Нашей будущей церемонии… Той части, где руки связывают черной лентой.
— Мм…
Покрасневшие щеки Азриэля расплылись в слабой забавной улыбке, когда он высунул руку из-под Гвин и потянулся под подушку.
— Хочешь наставить на меня нож? — хмыкнула Гвин.
Азриэль рассмеялся, проигнорировав ее вопрос.
А потом, медленно… он вытащил из-под подушки длинную белую ленту. Она была испачкана в нескольких местах, один конец был помят, а другой слегка потрепан.
У Гвин сбилось дыхание, она приподнялась на локте, свободной рукой прикрыв рот от удивления. — Это…
Азриэль кивнул, по-прежнему нежно улыбаясь. Он прочистил горло. — Это вторая половина ленты, которую ты разрезала. Я не знаю, что на меня тогда нашло, но после того, как ты ушла… я не смог заставить себя выбросить ее. Она казалась… важной.
Азриэль протянул ленту Гвин. Она провела пальцами по ее длине, и по ее щекам потекли слезы. Как давно они в глубине души поняли, что так важны друг для друга? Что их души переплетены.
— Я не знаю, что сказать, — прошептала она, ее голос охрип от эмоций.
— Скажи, что на церемонии наши друзья свяжут наши руки этой лентой, — прошептал он в ответ. — Скажи, что лента, которая впервые свела нас, свяжет нас в день, когда мы пообещаем друг другу быть вместе до конца.
Гвин намотала ленту на ладонь, ощущая загрубевшую от времени ткань. — Да.
Азриэль улыбнулся, тоже обернув ленту вокруг своей руки. — Сначала я не знал, что с ней делать, — сказал он, изучая их связанные руки. — Так что я положил ее в карман и… и она там осталась.
Гвин слабо рассмеялась. — Это так чертовски романтично.
— Романтично, — рассмеялся он, вытирая ее слезы большим пальцем. — Ты видишь… ты видишь во мне только лучшее, не так ли?
— Я вижу только то, что ты показываешь мне. — Она наклонилась к нему, слегка сжав его руку. — Я вижу только доброту, заботу и нежность.
— Слова, которыми еще ни одна женщина меня не описывала…
— Это хорошо, — проворчала Гвин. — Я твой мэйт, и я была бы разочарована, если бы ты относился так к кому-то еще.
Азриэль усмехнулся, на его губах заиграла легкая улыбка. — Скажи это еще раз.
Она улыбнулась. — Я твой мэйт.
— Еще раз.
Гвин придвинулась ближе к его лицу, так близко, что ее дыхание лизало его щеки, а его тени ослабевали с каждым ее вдохом и выдохом. — Я твой мэйт.
Их руки все еще были соединены лентой, и Азриэль переместил Гвин под себя, снова нависнув над ней. — Как думаешь, ты готова для еще одного раунда?
Через несколько часов ей предстояло отправиться на самое опасное задание в ее жизни, но…
— Определенно.
========== Глава LVI. My Tongue is a Weapon. ==========
Застегивая кожаные ремни, Гвин пыталась выкинуть из головы образ спящего Азриэля. Он заснул, держа ее в своих объятиях и слушая ее бесконечный лепет о последней прочитанной книге.
Гвин говорила и говорила, словно не собиралась предавать его доверие. Словно она не собиралась ускользнуть и отправиться на опасное задание против его воли.
Она натянула сапоги, вдыхая холодный воздух, и напомнила себе, что если все пойдет по плану, то она вернется к завтраку. Пусть он ругает ее за то, что она солгала ему, когда они окажутся победителями в этом противостоянии. По крайней мере, ей будет чем похвастаться. Черт, если он захочет, она заключит с ним сделку. Поклянется больше никогда не хранить секреты.
Ведь что хорошего было в секретах между ней и Азриэлем?
Идя по залитому лунным светом коридору, Гвин подпрыгивала почти от каждого звука. Это задание строго между ней и Рисандом. Гвин не знала, что бы она сказала, если бы Неста, Фейра или Эмери застали ее в коридоре в боевой одежде и с оружием.
К счастью, ее путь прошел без помех, и, придя на кухню, она увидела Рисанда, терпеливо ожидающего у задней двери. Он был одет в ту же красивую накидку, что и ранее. Возможно, он сказал Фейре, что хочет прогуляться. А может быть, он тоже выскользнул из покоев и схватил первое, что попалось под руку. А может…
Сосредоточься, Гвин…
Кэтрин права. Не имело значения, что Рисанд сказал Фейре или что она сказала Азриэлю. Что сделано, то сделано. Настало время действовать.
Рисанд жестом велел ей следовать за ним на задний двор. Бесшумно, как сама ночь, Верховный Лорд открыл заднюю дверь и вышел. Гвин последовала за ним, надеясь, что она будет такой же тихой.
Рисанд продолжил путь через лужайку к линии деревьев. Они не обменялись ни словом, пока он не остановился, расправив крылья.
— Я спрошу только один раз, — мягко сказал Рисанд, — ты уверена, что хочешь этого?
На мгновение мысли Гвин вернулись к Азриэлю. К его мирно спящей фигуре. К его улыбке, когда она сказала ему, что хочет принять их связь. К ленточке, которую он достал из-под подушки.
Это задание выше всего.
Она сделает это для всех, включая его. Если они не вернут Элейн, то битва с людьми приведет к большому кровопролитию. Возможно, Азриэль погибнет. Этого нельзя было допустить.
И меньше всего — не то чтобы Гвин призналась в этом даже самой себе — она хотела противостоять Элейн…