Шаги приблизились, и Гвин выскочила вперед. Охранник застыл перед ней, голубые глаза расширились от удивления. Он открыл было рот, но Гвин заговорила прежде, чем он успел позвать на помощь — прежде, чем рука, направленная к его короткому мечу, успела коснуться рукояти.
— Остановись.
И он остановился.
Гвин не стала праздновать свою первую победу. Она не хотела об этом думать. Она продолжала держаться за свою жужжащую силу — за ее вкус, прикосновение и звучание — и продолжила.
— Ты пойдешь в покои Элейн. Ты скажешь ей, что лорд Грейсен просит ее присутствия в саду и что он, кажется, нездоров. Ты проводишь ее сюда, ко мне. Как только она окажется под моей опекой, ты будешь биться головой об эту стену, — она ткнула пальцем в ближайшую к ним каменную стену сада, — пока не потеряешь сознание. Иди.
К моменту окончания фразы ей стало не хватать воздуха в легких. Никогда еще она не выполняла столь сложного внушения. Никогда за все семь дней ее обучения…
Гвин постаралась замедлить сердце, ожидая, подчинится ли охранник ее командам. Она чувствовала, что магия работала. Разве нет?
Глаза охранника остекленели, а затем, после паузы… ноги понесли его в сторону крайнего правого выхода.
Гвин вздрогнула от неожиданности. Это сработало.
Она не только подчинила кого-то, но и преодолела силу Элейн. Догадка Гвин о том, что Элейн не следила за ее решениями, оказалась верной. Она недооценила Гвин, и теперь это станет гибелью и для нее, и для Грейсена.
Гвин закрыла глаза, готовясь к последнему этапу плана. Подчинить Элейн. Глубокий вдох. Глубокий выдох. Просто внушить ей, чтобы она последовала за ней. Вот и все.
Она мне не друг. Она мне не друг. Она никогда им не была.
Гвин почувствовала, как ее магия снова набирает силу. Она никогда не испытывала такого раньше. Это изнеможение было не столько борьбой с усталостью, сколько с ее собственным умом. Как будто она только что совершила ошибку.
Так и есть.
Верно. Потому что она даже не должна была использовать эту магию. Она лишала кого-то выбора.
Гвин имела в виду то, что сказала Азриэлю перед тем, как они с Рисандом начали вынашивать весь этот план. Ей не нравилось использовать внушение. Что-то в том, чтобы заставлять других выполнять ее волю, даже если это безвредно или во благо, казалось неправильным.
Возможно, именно так Азриэль относится к своим теням… к своей работе… и он все равно заставляет себя это делать.
Гвин не завидовала своему мэйту этих моральных терзаниях. Боги, она и представить себе не могла, как часто ему приходится бороться с чувством вины. Ее сила, возможно, не столь отточенная, как у Азриэля, могла быть такой же смертоносной.
Достаточно. После сегодняшнего вечера она проведет жесткую линию. После этой ночи она больше никогда не будет использовать свою силу внушения.
Шаги. В два ряда.
Гвин выпрямила спину. Она сделала еще один глубокий вдох. Она потянулась к своей силе. Она ухватилась за тонкую пульсацию в крови.
Шаги приближались. Выдохнув, Гвин выскочила из-за угла, выхватила кинжал — и оказалась лицом к лицу с Элейн и…
Грейсеном.
В одно мгновение он выхватил меч, а в следующее — мир стал белым.
Комментарий к Глава LVI. My Tongue is a Weapon.
кто-то правда думал, что все может пойти по плану?))
========== Глава LVII. A Little Vision. ==========
— Гвин, это слишком высоко! — ныла Кэтрин, наблюдая за тем, как сестра взбирается на дерево, преодолевая ветку за веткой.
Гвин улыбнулась своей близняшке. Своей красивой, милой близняшке, и Гвин даже в девять лет могла сказать, что однажды та станет красивее их обеих вместе взятых.
— Ты боишься, Кэт?
— Нет! Спасибо, но я просто не хочу, чтобы меня отправили спать без десерта!
Гвин нахмурилась. — Ну же! Не заставляй меня лезть одну!
Кэтрин остановилась на нижней ветке, где стояла и смотрела на свою сестру — ее дикую, необузданную близняшку с огненными волосами и таким же сердцем. Совсем как их мать. Их мать, которую невозможно было приручить.
— Хорошо! Но оставайся там! — проворчала Катрин. — И как только я доберусь до твоей ветки, мы полезем вниз. Отметь свой дурацкий прогресс своим дурацким камнем в дурацком лесу, а потом мы спустимся с этого дурацкого дерева, хорошо?
— Оооо, что бы сделала жрица Дарлин с твоим языком, Кэт? — укорила Гвин, лениво свесившись с ветки над ее головой. — И называть свою сестру дурацкой “не подобает образцовой жрице”.
Кэтрин хихикнула, услышав, как Гвин подражает голосу наставницы. Гвин наслаждалась смехом сестры. Пусть Кэтрин будет красоткой, которую все любят и называют “образцовой жрицей”. Гвин же довольствовалась тем, что вызывала улыбки на хмурых лицах.
Кэтрин приостановилась, преодолев всего лишь на две ветки, ее бирюзовые глаза искали следующую точку опоры и место, за которое можно ухватиться.
Гвин опустилась на ветку и указала на основание дерева. — Руку туда… хорошо… Теперь ногу сюда… Да, вот так, Кэт!
Гвин вскочила на ноги, когда Кэтрин сократила расстояние между ними. Она протянула руку своей близняшке, предлагая подтянуть ее.
Если бы они поменялись ролями, то Гвин никогда бы не согласилась на помощь Кэтрин, но Кэт была Кэт, поэтому она вложила свою ладонь в ладонь Гвин и позволила близняшке подтянуть ее на ветку. Только когда Гвин почувствовала, как пальцы сестры скользят по ее пальцам, она поняла, как сильно ей не хватало прикосновений Кэтрин.
Казалось, она не прикасалась к ней годами…
Потом они стояли бок о бок, любуясь видом на храм и сады внизу. Гвин засияла и посмотрела на сестру, которая нехотя улыбнулась.
— Разве ты не рада, что поднялась сюда? — самодовольно спросила Гвин.
— Да, да, этот дурацкий вид хорош.
Девочки захихикали, позволяя себе еще минуту насладиться видами и звуками мирного храма и окружающих его садов.
Кэтрин, конечно же, заговорила первой. — Ладно, отмечай свой успех и пойдем ужинать.
Гвин не стала подталкивать Кэтрин дальше. Она не стала просить побыть тут еще несколько минут. Кэт достигла своего предела.
Потянувшись в карман, Гвин вынула тусклый острый камень и повернулась к основанию дерева, готовая вырезать линию на коре…
Гвин резко очнулась от сна, задыхаясь так сильно, что подавилась воздухом из собственных легких. Волосы прилипли к ее потному лбу, и когда она попыталась их убрать, то обнаружила, что не может пошевелить ни руками, ни ногами.
Пытаясь сдержать слезы, Гвин стала осматриваться. Она была привязана к стулу в маленькой комнате, освещенной только факелами… Она снова здесь. Это та самая комната, где ее пытал Нолан.
Нет. Это сон. Это должен быть сон. Она выпала из одного сна и попала в другой, верно? Она просто переборщила с магией и потеряла сознание.
Гвин крепко зажмурила глаза, пытаясь проснуться. Она потянулась к веревкам, приковавшими ее к креслу, выдохнула и застонала от усилия.
Это не по-настоящему. Это кошмар.
Воображаемые узы должны порваться, и тогда она очнется в лесу. Элейн будет безмолвно ждать, и они продолжат путь к месту встречи, где Рисанд подберет их и…
Нет.
Это все на самом деле.
Ее схватили. Снова. Она была беспомощна. Снова.
Гвин учащенно задышала, оглядываясь по сторонам в поисках чего-нибудь, что могло бы ей помочь. Но, как и в прошлый раз, в комнате не было ничего, кроме факелов и дополнительного места для ее похитителя. Для выжившего лорда Грейсена. Она была в его власти.
Слезы текли по ее щекам, дыхание стало рваным. Гвин проиграла. Гвин проиграла, и теперь лорд Грейсен будет мстить за то, что его люди пострадали. Он отомстит так, как сочтет нужным, и…
Дыши, Гвин…
— Кэт? — прохрипела Гвин.
Дыши, сестренка. Просто дыши.
Гвин кивнула, пытаясь собраться с мыслями. Кэтрин права. Гвин теряла контроль над собой. Ей нужно было взять себя в руки.
Достаточно.
Она не должна впадать в панику. Она не позволит своим страхам, своей травме взять верх над ней. Никогда, и уж тем более сейчас.