Я — скала, о которую разбивается прибой. Ничто не может сломить меня.
Гвин медленно вырвалась из объятий Азриэля и прошла через двор на дрожащих ногах. Она чувствовала, как ее мэйт идет позади, и его присутствие было источником тихой поддержки.
Недолго думая, Гвин провела пальцами по гладкой коре и почувствовала, как на глаза навернулись слезы. Она прижала ладонь к прохладной твердой поверхности, и ее дыхание сбилось.
Рыдания Гвин были почти беззвучными, и она поняла, что плачет не о том, что потеряла… а о том, что нашла.
Ее дерево. Их дерево.
Оно пережило нападение. Оно продолжало жить, не тронутое и неизменное прошедшими годами. Замороженное.
Нет.
Вечное.
Гвин прислонилась к дереву, прижалась лбом к древесине, и слезы покатились по ее щекам. — Привет, Кэтрин, — прошептала она.
Сестра.
— Мне… нужно кое-что сказать тебе, Кэт, — всхлипнула Гвин. — Но сначала у меня есть новости.
Расскажи мне свои новости.
Новости, которые вертелись в ее голове весь день. Всю неделю. Весь месяц, на самом деле. С тех пор, как они решили. С тех пор, как Азриэль, наконец, первым из них сделал шаг.
— Завтра состоится моя церемония мэйтов, — сказала Гвин сквозь беззвучные слезы. — В доме матери моего мэйта. Лесная церемония. Как в той истории, которую ты выдумала. О речной нимфе и принце.
Ты нашла своего принца, сестра?
Смех Гвин был надрывным. — Его, и многое другое.
Наступил момент тишины, и Гвин почувствовала на себе взгляд Азриэля. Она чувствовала комфорт и тепло на своей шее. Приятное ощущение.
Гвин.
— Хм?
Ты хотела сказать мне что-то еще. Готова рассказать сейчас?
Гвин волнительно вдохнула, затем медленно выдохнула. — Думаю, да, Кэт.
Давай, я слушаю.
Гвин проглотила комок в горле и заставила себя произнести слова, которые причиняли ей боль, но в то же время… были ее освобождением. — Теперь я могу отпустить тебя, Кэтрин. Мне… мне лучше. Мне хорошо. Я так счастлива. — Всхлип вырвался из ее груди. — И прости меня.
За что?
— За… за… — она не могла заставить себя произнести эти слова.
Время пришло. Уже давно, Гвин. Ты не нуждаешься во мне.
Слезы продолжали катиться, и Гвин кивнула. — Я всегда буду любить тебя, Кэт.
И я тебя, Гвин.
Гвин стиснула зубы, сглатывая очередной всхлип, грозивший вырваться наружу.
Я всегда буду с тобой, Гвин. Даже если ты не будешь слышать мой голос каждый день. Даже если ты никогда больше не услышишь его.
Гвин руками скользила по дереву, пытаясь успокоить дыхание. Ей казалось, что она действительно может сейчас расколоться на две части.
Голос Кэтрин был ободряющим. Скажи это, Гвинет.
Прошел долгий миг, пока слезы Гвин высохли, а темнота в глазах исчезла, и она увидела буквы, запечатленные так давно. Навечно вырезанные на дереве. Оставшиеся там навсегда. Как и сама Кэтрин.
К + Г
И когда слова слетели с ее губ, разбились последние оковы. — Прощай, Кэтрин.
Прощай, моя Гвин.
Комментарий к Глава LXIX. We Must Say Goodbye.
Я понятия не имею, как вы чувствуете себя после прочтения, но пока я переводила… *считает мокрые носовые платочки*
========== Глава LXX. More Than Anything. ==========
— Азриэль, повторяй за мной, — начала Дейдра, ее глаза блестели от слез. — Я, Азриэль.
— Я, Азриэль, — мягко сказал Поющий с Тенями.
Гвин сияла от счастья: шелк платья цвета слоновой кости, облегающий ее талию, контрастировал с розовым румянцем ее щек.
Она была прекрасна в белом. Ее плечи были открыты вместе с ключицами. Длинные рукава обтягивали ее руки, а затем резко расширялись к запястьям. Ткань, словно водопад, ниспадала на травинки под ногами и трепетала от легкого ветерка, который приносил ручей позади них. Гвин не могла припомнить случая, чтобы когда-то в жизни она чувствовала себя такой красивой.
Азриэль в своем обсидиановом пиджаке и Гвин, вся в белом. Она выглядела, как Свет для его Тьмы.
— Предлагаю тебе себя, — продолжала Дейдра, — в соответствии с благословенными Котлом и Матерью брачными узами.
— Предлагаю тебе себя, в соответствии с благословенными Котлом и Матерью брачными узами.
Где-то в небольшой толпе гостей, собравшейся в лесном дворике матери Азриэля, Гвин услышала, как Кассиан прочистил горло. Она едва не засмеялась, представив, как плачет иллирийский генерал.
Дейдра перешла к следующей части клятвы. — Я обещаю честно и искренне быть для тебя верным и преданным мэйтом.
— Я обещаю честно и искренне быть для тебя верным и преданным мэйтом, — повторил Азриэль хриплым голосом.
В голове Гвин быстро пронеслась мысль о том, что она, возможно, единственная, кто способен сохранить самообладание во время этой церемонии…
С другой стороны, она чувствовала жар, а голубой камень-подвеска на ее ожерелье — брачный подарок Клото — охлаждал ее кожу.
Это украшение должно не только служить напоминанием о том, как далеко продвинулась Гвин, но и демонстрировать ее преданность Азриэлю. Как и его сифоны. Его кобальтовые сифоны и ее кулон цвета сапфира олицетворяли их принадлежность друг другу.
И, словно прочитав мысли Гвин, Дейдра произнесла следующую клятву:
— Я принадлежу своему мэйту, а мой мэйт — мне.
Азриэль выдохнул с трепетом. — Я принадлежу своему мэйту, а мой мэйт — мне.
Дейдра повернулась к Гвин, и Азриэль ласково сжал ее руки. Его тени в возбуждении заплясали по костяшкам пальцев.
Хотя жрица обратилась к ней, Поющая со Светом не могла отвести взгляд от своего мэйта. Она не могла перестать сиять, хотя в ее груди все трепетало.
— Я, Гвинет Бердара, предлагаю себя в соответствии с благословенными Котлом и Матерью брачными узами.
Гвин повторила слова Дейдры, глядя, как на заходящем солнце исчезают дорожки слез, очертившие резкие черты лица Азриэля.
— Я обещаю честно и искренне быть для тебя верным и преданным мэйтом.
И когда Гвин закончила фразу и произнесла слово “мэйт”, она осознала, что ее собственный голос надломился и ощутила слезы на щеках. Краем глаза она заметила, как Неста и Эмери сжимают друг другу руки, внимательно наблюдая за тем, как их подруга, их сестра начинает новую главу в своей жизни.
Голос Дейдры был полон эмоций. — Я принадлежу своему мэйту, а мой мэйт — мне.
И когда Гвин повторила клятву, она поняла, что более честных слов она еще не произносила. — Я принадлежу своему мэйту, а мой мэйт — мне.
— Мы благословляем Котел за то, что он создал радость и счастье, мэйтов, восторженную песнь, радость и ликование, любовь и гармонию, спокойствие и союз; и мы благодарим Мать за то, что она позволила этим мэйтам праздновать свою связь вместе. — И жрица закрыла свою книгу, прижав ее к груди, прежде чем закончить клятву. — Во имя Матери и по благословению Котла, этот союз упрочен. Эта связь закреплена. Эти фейри стали мэйтами.
Хотя это не было частью церемонии, хотя этого не требовалось, Поющий с Тенями отпустил руки своего мэйта, чтобы зарыться пальцами в ее тщательно заплетенный пучок. Гвин прильнула к нему, обхватив руками его пиджак, и притянула его ближе к себе, когда его губы коснулись ее губ. Она углубила поцелуй, и даже когда их семья и друзья поднялись со своих мест с громкими аплодисментами, Гвин слышала только нежный стук сердца своего мэйта. Сердца, которое принадлежало только ей.
После того, как Азриэль съел небольшое пирожное с корицей, которое она приготовила вместе с его матерью, она почувствовала непреодолимое желание. Она хотела его, и этот голод рос с каждой минутой.
И это, должно быть, было очевидно, потому что вскоре мать Азриэля, Рисанд, Кассиан и Эмери встретили их под цветочной аркой. Она была украшена розами, которые Элейн прислала из своего путешествия. Где-то в своих странствиях она обнаружила редкий сорт. Подарок на церемонию для счастливой пары.
Ни от кого не ускользнуло, что на открытке было написано: С наилучшими пожеланиями, Элейн Арчерон и Люсьен Вансерра.
Из кармана своей мантии мать Азриэля достала отрез белой ленты.