— Вот уже три полета подряд мы не спасаемся от армии, не уворачиваемся от стрел и не истекаем кровью, — пробормотала Гвин, поправляя вязаный свитер темно-синего цвета, надетый поверх леггинсов — обе вещи были из набора, подаренного его матерью.
Азриэль протянул руку, предлагая взять корзину с булочками, которую несла Гвин, — она испекла их для его матери в подарок. — Можно сказать, мы идем на рекорд, — ухмыльнулась она, передавая корзину.
Гвин пригладила растрепавшиеся на ветру волосы, покусывая нижнюю губу — ее мысли явно были далеко. Она неуверенно посмотрела на Азриэля. — Как я выгляжу?
Поющий с Тенями сдержал смешок и нежно поцеловал ее в щеку. — Ты выглядишь прекрасно.
Гвин прищурилась. — Мне кажется, втайне ты очень забавляешься тем, что я нервничаю.
Азриэль пожал плечами и направился к высоким деревьям. — Я нахожу забавным, что ты беспокоишься, что не понравишься ей, да.
— И что же в этом забавного?
Азриэль окинул ее взглядом. — Потому что разве были те, кому ты не понравилась? — Они продолжили путь к линии деревьев бок о бок. — Мои братья обожают тебя. Неста любит тебя. Даже Верховному Лорду Весеннего Двора ты умудрилась понравиться.
— Это совсем другое, Азриэль, — пробормотала она.
И Азриэль услышал невысказанные слова: Твоя мать нездорова… Он тяжело сглотнул, борясь с этой реальностью. Он проверил ее вчера, и она была в добром здравии. Он молился, чтобы и сегодня все было также. Чтобы никакие призраки прошлого не забрали ее. Должно быть, на его лице отразилось беспокойство, потому что Гвин остановилась перед самым лесом и взяла его за руку.
— Это другое, потому что она мать моего мэйта, ясно? И я отчаянно хочу произвести на нее впечатление. — Взгляд Гвин был пристальным, но мягким. — Мое беспокойство не имеет никакого отношения к ее психическому состоянию.
Азриэль выдохнул, только сейчас осознав, что все это время держал дыхание, и почувствовал, как в его нутре зашевелилось чувство вины. Как он мог предположить, что Гвин будет беспокоить здоровье его матери? Она безобидна. Безобидна… но не здорова. По крайней мере, иногда. Она шепчет про себя. Внезапно бледнеет. Часто ее речь больше походит на поэму, чем на разговор. Она могла быть опасна только во время своих кошмаров, но, по словам сиделки, их не было уже очень давно.
Кроме того, Гвин знает, что такое травма. Если во время их визита здоровье его матери резко ухудшится, она все поймет, верно?
Словно желая успокоить его, Гвин утешительно сжала его пальцы и лукаво улыбнулась. — Все хорошо, Поющий с Тенями?
Азриэль сглотнул комок в горле и кивнул. — Все хорошо.
Когда они прибыли на поляну, где находился дом матери Азриэля, Поющий с Тенями увидел, что сиделка стоит на крыльце. Его голова склонилась в едва заметной решимости. Он попросил женщину подождать их снаружи и вкратце рассказать о текущем состоянии его матери. Вчера был хороший день, но кто знал, что может принести сегодня?
Иллирийка была близка к возрасту его матери, младше всего лишь на несколько десятилетий. Азриэль выбрал ее за нежно-карие глаза и низкий рост. А также за ее иллирийское происхождение. Еще одна женщина из его деревни, пострадавшая от того, что ей подрезали крылья. Его мать находила утешение в ее компании.
— Фара, — сказал он, когда сиделка встретила их на лужайке. — Как прошел ваш день?
Как она?
Фара понимающе улыбнулась и склонила голову, занавес из темных волос упал ей на плечо. — Хороший день.
Азриэль еще раз выдохнул. — Я рад это слышать. Мы останемся на ночь. Ты можешь вернуться завтра днем.
Фара подняла брови. — Ты не представишь меня своему мэйту?
— О, — поморщился Азриэль. — Да, прошу прощения.
Они быстро обменялись приветствиями, и вскоре сиделка была уже на пути в деревню, расположенную в четырех часах езды к северу.
— Она очень милая, — пробормотала Гвин, осматривая дом. — И это место тоже.
— Спасибо. Я… я много сил вложил в него, — Азриэль жестом указал на бревна, из которых был сделан дом. — Обычно, из-за сильных ветров, дома здесь делают из камня, но камень слишком сильно напоминает ей о моем…, — он запнулся, не желая вызвать эти воспоминания. — И мы с Кассианом много раз спорили о размерах. Слишком большой, и она может почувствовать себя подавленной. Слишком маленький — и она может почувствовать себя в ловушке. — Азриэль сглотнул сухость в горле. — Но в итоге ей нравится. Здесь есть комната для нее и для сиделки. В гостиной есть диван, который можно превратить в кровать, когда я приезжаю. Кухня с дровяной печью. Хорошая ванна, которую ей подарил Рисанд. Но большую часть времени она проводит на заднем дворе.
— А что на заднем дворе? — спросила Гвин.
Азриэль смущенно улыбнулся. — Ничего особенного. Остальная часть поляны. Деревья. Она просто предпочитает быть там по какой-то причине.
Гвин не стала ничего говорить, только понятливо хмыкнула и направилась к входной двери. Азриэль последовал за ней.
— Мне постучать? — прошептала она, подняв дрожащий кулак. Она скривилась, хотя тон ее был ровным. — Прости. Возможно, ты не понял, но я нервничаю.
Ласково посмеиваясь, Азриэль покачал головой и открыл входную дверь. — Она должна нас ждать. — Они вошли внутрь, и Гвин мягко закрыла за ними дверь. Он оглядел пустую гостиную с диваном и креслом, большим камином и ковром ручной работы. Он прочистил горло и озвучил не очень высоким, но все же громким голосом. — Это Азриэль!
Когда ответа не последовало, Азриэль подумал, не ушла ли она на задний двор, но прежде чем он успел направиться к двери на кухне, из восточного коридора послышался шорох.
Его мать вошла в комнату, и у Азриэля защемило в груди, когда он понял, что, как и его мэйт, его мать сильно озаботилась своим внешним видом. На ней была рубашка цвета слоновой кости с черной вышивкой, заправленная в темную юбку с высокой талией. Ее длинные темные волосы были уложены в аккуратный пучок. Их одинаковые глаза встретились. Да, ее взгляд был ясным.
Она пересекла скромную по размерам гостиную и обняла Азриэля. Он слышал, как она вдыхает его запах, чувствовал, как ее руки чуть сильнее сжимают его пиджак. Он сжал ее в объятиях. Они свободны уже столетия, но все еще обнимаются, как будто это может быть последний и единственный случай на целую вечность.
Азриэль никогда не знал, когда ее демоны придут и заберут ее. Заставят ее увидеть в его глазах отца вместо него.
— Прошел всего день, мама, — поддразнил Азриэль, когда они отпустили друг друга. Он протянул корзину с булочками и поднял крышку. — Гвин испекла их для тебя.
— Жрицы очень помогли мне, — смущенно добавила Гвин.
Его мать взяла корзинку и заглянула внутрь, затем ее взгляд вернулся к Азриэлю. — Это неподходящее представление для твоего мэйта, Азриэль.
Я должен поработать над этим, подумал он.
Азриэль мягко рассмеялся и положил руку на спину Гвин, побуждая ее быть смелее. — Мама, это Гвинет Бердара.
— Гвин, — поправила она, наклонив голову. — Называйте меня просто Гвин.
Улыбка матери Азриэля расширилась. — Зови меня Аньела.
— Аньела, — повторила Гвин, задыхаясь. — Я… я… простите, просто вы очень красивая.
Азриэль фыркнул, и брови его матери взлетели вверх, а с губ сорвался веселый смех. — Ну, ты очень добра.
— Простите, — сморщилась Гвин, ее взгляд метался между матерью и сыном. — Я сама не знаю, что несу. Я… я никогда раньше не встречалась с чьими-то родителями.
Смотри, Певец, прошептали тени Азриэля.
Он снова обратил внимание на свою мать, которая смотрела на его мэйта, ее лесные глаза сверкали, полные жизнью. Он видел, что что-то в нервном поведении Гвин заставило его мать почувствовать себя спокойно. В ней улеглась буря. Он с тихой благодарностью наблюдал, как две самые важные женщины в его жизни ведут приятную беседу. Гвин шутила — как он выяснил, это ее обычное поведение, когда она волнуется, — а мать Азриэля смеялась над каждой шуткой.
В какой-то момент она предложила им отнести корзину на кухню и открыть бутылку вина. Он кивнул и позволил ей увести Гвин в соседнюю комнату. Теперь они увлеченно беседовали вдвоем.