Нет.
Нет, он не будет потакать своему нраву. Он не станет этого делать. Это никогда не приносило ему ничего хорошего. Только вред. И чтобы понять это, ему понадобилось, чтобы рыжеволосая Поющая со Светом выкрикнула ему это в лицо.
Твои земли лишились защиты из-за тебя. Из-за тебя мы не смогли довериться. И именно ты будешь нести ответственность, если люди захватят Весенний двор, потому что ты был слишком горд, и не сумел придержать язык, когда было нужно. Поэтому мы можем поговорить с нашими Верховным Лордом и Верховной Леди о предоставлении тебе подкрепления, но если они откажут тебе в этой просьбе, то тебе некого будет винить, кроме себя.
Некого винить, кроме себя. Некого винить, кроме себя.
Как бы слова жрицы не разозли его тогда, сейчас они казались ему почти успокаивающими. Это стало чем-то вроде мантры. Тамлин находил в них нездоровое успокоение, подтверждавшее, что мир — не против него; это он сам стал причиной всех своих проблем.
Именно следование за отцом стоило ему дружбы с Рисом.
Именно его вспыльчивость навлекла на него проклятие.
Именно его страх прогнал Фейру.
Именно его ревность оттолкнула Люсьена.
Именно его гнев настроил против него весь Притиан.
Тамлин поднялся на травянистый холм и начал долгий путь к своему поместью. Путешествовать пешком по двору было не в новинку, но это было совсем не то, чем он занимался все эти годы назад. До Фейры. До Амаранты. До всего.
Нет, раньше он въезжал в город верхом на коне, Люсьен был рядом с ним, а знаменосцы торжественно размахивали флагами. Он въезжал на многолюдную площадь, сообщал новости своему народу и уходил по дорожке, усыпанной лепестками.
Но те дни давно прошли. И в глубине души, где никто не мог увидеть, Тамлин надеялся, что они вернутся. Что снова наступит рассвет. Он хотел вернуть любовь своего народа. Ему нужна была их похвала. Он хотел получить удовлетворение, которое приходит, когда делаешь доброе дело. Оплатить поездку в приют или помочь лекарям, когда появлялась какая-нибудь неприятная болезнь.
Легко исправить… подумал он про себя. Если бы все было так просто, как кажется.
Конечно, очевидным решением было бы продолжить то, на чем он остановился. Снова начать делать то, что раньше. То, что принесло ему любовь его народа. Дружбу Люсьена. Любовь Фейры.
Вот только его желание взяться за дело плавало где-то на дне кипящего моря гнева. Гнев и ярость были столь горячи, что любая попытка подняться со дна откидывала Тамлина еще глубже. Только усиливая его злость.
И это совершенно не способствовало его стремлению снова стать обожаемым всеми Верховным Лордом.
Когда Тамлин поднялся на холм, ведущий к поместью, солнце уже почти село. Изумрудные глаза лениво изучали пустой дом, скрывая разочарование. Он почти год пытался восстановить свой дом. Сначала в одиночку. Чинил разбитые окна и разбирался со сломанной мебелью. И так крыло за крылом, пытаясь восстановить маленькие кусочки своего поместья и вернуть хоть какое-то подобие царственности, в которой он родился.
Их не было уже несколько месяцев, но Тамлин все еще ощущал пустоту, оставшуюся после их ухода. Азриэль и Гвин помогали ему с ремонтом всего неделю или две, но их компании ему очень не хватало. Он не разговаривал с ними, пока они пропалывали землю, убирая сорняки, но ему было приятно слышать их смех, когда он менял прогнившие половицы. Он успел привыкнуть к тому, что Гвин рылась в кухонных шкафах в поисках еды, пока он очищал внутренние стены от вторгшихся в дом лиан. Он скучал по тяжелому взгляду Поющего с Тенями.
Черт возьми, Тамлин тосковал даже по тягучим оскорблениям Рисанда. За время их с Фейрой пребывания здесь им удалось создать определенную рутину. Рутину, которая, по его мнению, была предначертана им еще в детстве. Два Верховных Лорда сотрудничают и работают вместе на благо Притиана. Разрабатывают планы сражений, ведут переговоры, устраивают пиры, чтобы продемонстрировать единство. В другом мире это было бы нормой. Это было бы нормой, если бы Тамлин не последовал за своим отцом в слепом убийстве, если бы он не отвратил своим собственничеством женщину, которую любил.
Тамлин вошел в поместье и закрыл за собой двери; стук замка эхом разнесся по пустым коридорам. Его желудок жаждал пищи, в горле пересохло от долгого путешествия. Еда и питье в последнее время казались ему утомляющими вещами. Как и приготовление пищи, охота и прочие повседневные дела.
Но он заставлял себя делать самый минимум. Хотя бы для того, чтобы насолить тем, кто считал, что он не способен даже на это.
Расправив плечи, Тамлин вошел на кухню, схватил со стола черствую краюху хлеба, затем взял полупустую бутылку вина. После ухода членов Ночного Двора Тамлин старался избавиться от привычки охотиться и поедать добычу, как какой-нибудь зверь. Вместо этого он пытался готовить. “Пытался” — ключевое слово. Его суп был не более чем водой с овощами. Хлеб, который он пытался испечь, всегда превращался в обгоревшую корку.
Он слышал отца в глубине своего сознания…
Идиот, мальчишка. Трус. Слабак.
Он поморщился при звуках хриплого голоса, от которого волосы на шее встали дыбом, и направился в столовую.
Тамлин опустился на стул во главе стола и поборол желание закинуть ноги на стол. Он не станет этого делать. Он — Верховный Лорд. Значит, он будет вести себя соответствующе.
Поэтому он выпрямил спину, пододвинул стул ближе к столу и церемонно сделал глоток вина.
Вот так, подумал он, отставляя бутылку. Без особых усилий. Я могу есть как мужчина, а не как зверь.
О, но впереди еще много работы, бесполезный мальчишка…
Тамлин сделал еще один глоток вина, чтобы заглушить мрачный призрак своего отца, с неохотой понимая, что на этот раз старый мерзавец прав. Тамлину предстояло еще многое сделать, помимо ремонта дома, трапезы по этикету и поездки в город, чтобы объявить, что он больше не будет продолжать традицию налогообложения. Есть и другие пункты, перед которыми нужно поставить галочку. Другие трещины, которые нужно залатать.
Оторвав кусок хлеба, Тамлин уставился в окно на пышную зеленую лужайку, залитую золотым светом вечернего солнца.
Сначала необходимо закончить ремонт в крыле для слуг. А после этого он должен подумать о найме персонала. Вопрос заключался в том, кто захочет на него работать?
Например, те, кому еще посчастливилось не испытать на себе его плохого руководства…
Не успев придумать еще один самоуничижительный совет, Тамлин почувствовал, что в нем всколыхнулся дворянин. Почувствовал, как Верховный Лорд Весеннего Двора, незапятнанный гневом и презрением, пытается пробиться на поверхность. Мальчик, наблюдавший за тем, как его отец правил ненавистной рукой, выплыл из глубин этого кипящего океана ненависти с жаждой жизни в глазах. Желанием стать лучше. Даже если оно исходило просто из отчаянной потребности доказать, что другие неправы.
Что ж, прекрасно. Он позволит высказаться Верховному Лорду и этому невинному мальчику.
Приюты, прошептали они.
Тамлин сел чуть прямее. Да. Сироты… Те, которые скоро выйдут из приютов. Должно быть, по крайней мере несколько из них вот-вот окажутся на улице. Может быть, некоторые уже там.
Дав им работу, Тамлин обеспечил бы их кровом, солидной зарплатой и уверенностью в будущем. Не говоря уже о том, что это будет хорошо для его имиджа. Верховный Лорд Весеннего Двора дает возможность сиротам, которым некуда идти.
Это может сработать… если они согласятся.
И дай бог, чтобы так и было. Тамлин молился на их согласие не только потому, что ему нужно было восстанавливать репутацию, но и потому что он жаждал сделать что-то хорошее. Вернуться в те дни, когда он своими руками исцелял раненых фейри. Где он горячо и с гордостью защищал свои земли. Где он отдавал бедным, а не брал. Все это умерло, когда он сбежал из-под Горы. Когда он открыл свои двери для совета с Иантой и проигнорировал голос в своей голове, который выступал против всего этого.
Он не прислушивался к нему до того момента, пока не увидел мужчину, которого когда-то считал своим другом, лежащим мертвым на земле, и единственным, кто мог бы его спасти, был он сам.