Азриэль изо всех сил старался, чтобы его голос звучал спокойно. — Я знаю, Птичка. Не беспокойся за меня. — Он наклонил голову и поцеловал ее в щеку. — Клянусь, я…
— Мне не нужна ложь, Азриэль, — перебила Гвин. — Я хочу, чтобы ты признал это. Я хочу, чтобы ты сказал мне, что тебе страшно. Я хочу помочь тебе справиться с…
Но настал черед Азриэля терять самообладание. — Хорошо. Я в ужасе! Но моя паника не принесет ничего хорошего. Тебе не нужен паникующий мэйт. Тебе нужна скала. А прямо сейчас я готов развалиться.
Ее взгляд смягчился. — Тогда позволь мне помочь тебе стать этой скалой. — Она склонила голову, чтобы прижаться лбом к его лбу. — Скажи мне, о чем ты думаешь.
Азриэль глубоко вздохнул, пытаясь собраться с мыслями. Гвин не торопила его.
Он снова прочистил горло, позволяя теням успокоить себя. — Ты знаешь, о чем я думаю. Ты знаешь, что тот день все еще преследует меня. И я помню, когда Рисанд… Идея потерять тебя была единственной преградой, когда мы начали пытаться, — пробормотал он. — Я не могу потерять тебя, Гвин. То, что вы сегодня вообще обсуждали эту возможность с Маджей, уже сводит меня с ума.
— Да, мы обсуждали это, — согласилась Гвин. Она подняла руку, чтобы прикоснуться к его щеке, и он прильнул к ней, закрыв глаза и вдыхая ее запах. — Но это обсуждалось исключительно в рамках того, что такой возможности на самом деле нет. Почти нет. — Легкий вздох. — И даже если бы она была, мы — шпионы. Каждый день, идя на задание, мы рискуем потерять друг друга. И даже если бы мы не были ими, мы не были бы в безопасности. Никто не застрахован от смерти. Но нельзя позволять страху перед гипотетическими вещами управлять тобой.
Дыхание Азриэля было прерывистым. — Ты… Ты права.
— Я знаю, — усмехнулась она, и он открыл глаза, желая увидеть ее улыбку. — Поэтому не позволяй страху испортить нам этот опыт, Поющий с Тенями. Не позволяй ему помешать тебе наслаждаться этим путешествием вместе со мной.
Улыбка Азриэля не совсем искренней, но он почувствовал небольшое облегчение. — У меня сложилось впечатление, что тебе оно не особо нравится.
Гвин задумчиво хмыкнула. — Признаюсь, в беременности есть определенная прелесть. Но, как внимательный наблюдатель, я знаю что ты тоже кое-чем наслаждаешься. Вот этим, например, — сказала Гвин, схватив его за запястье и прижав к своей груди.
Азриэль искренне рассмеялся. — Да, это доставляет мне особое удовольствие.
— Хорошо. — Гвин отстранилась и откинулась на подушки, сложив руки на небольшом животе. — Расскажи мне, что еще тебе нравится. Хочу насладиться этим через твое восприятие.
— Очень хорошо, — согласился Азриэль, передвигаясь ближе к ней. Он положил руку на ее живот и стал медленно вырисовывать на нем круги. — Мне нравится это. Видеть, как растет наш ребенок. Знать, что мы все ближе к встрече с ним.
— Да, ну, посмотрим, насколько это понравится мне, когда я начну нелепо ковылять.
— Ты не будешь нелепо ковылять, Птичка, — усмехнулся он. — Ты будешь ковылять красиво.
Она легкомысленно махнула рукой. — Я больше не хочу говорить о своей ухудшающейся подвижности. Давай, что еще тебе нравится.
— Хм, — размышлял Азриэль. — Ах, мне нравятся твои ночные набеги на кухню. В отличие от Несты, все, что ты ешь, очень вкусно. И ты иногда делишься.
— Эй, — возмутилась Гвин, — я всегда делюсь. Особенно когда ты из кожи вон лезешь, чтобы раздобыть для меня что-нибудь.
— Поверь мне, я знаю, — сказал Азриэль со смехом. — Я добавил в свой распорядок дня дополнительный комплекс тренировок, чтобы еда, которой ты всегда со мной делишься, нигде не откладывалась. — Он побарабанил пальцами по ее животу, а затем просиял. — Ах, я знаю, что нравится мне больше всего. По крайней мере, на данный момент.
— Не нужно театральности, Поющий с Тенями. Давай обойдемся без этой драматической паузы, — усмехнулась она, потянувшись к пакету и отщипнув кусочек теста.
— Я видел, Гвинет Бердара, как ты поешь нашему ребенку. — Его ухмылка стала шире. — Несколько. Раз.
Щеки его мэйта покраснели, выражение лица стало смущенным. — Я должна смущаться? У меня прекрасный голос.
Азриэль покачал головой. — Я никогда не говорил, что ты должна смущаться. Знаешь, почему это моя любимая часть? — Он продолжал водить рукой по ее животу. — Потому что ты уже делишься с ним своим даром, и это… это так трогательно. На прошлой неделе я поймал тебя поющей в ванне утром. И твоя магия подкралась к тебе и заставила тебя светиться.
— Ты уверен, что это не естественное сияние беременности? — подмигнула она.
— Нет, я знаю твою магию. Ты была так счастлива, так увлечена своей песней, что случайно призвала свою силу. И ты сделала то же самое на веранде пару недель назад.
Гвин замолчала на мгновение, выглядя сосредоточенной. — Знаешь, если подумать… у меня тоже есть любимая часть во всем этом.
— Хм?
Она лукаво усмехнулась. — Я обожаю, когда мой муж поет нашему ребенку, когда думает, что я сплю.
Глаза Азриэля округлились, а тени зашевелились от смеха, хлопая Гвин своими пресловутыми хвостиками.
Она ткнула в него пальцем. — Считаешь себя самым хитрым. Но я тоже хитрая. Ты сам меня научил.
Азриэль улыбнулся, несмотря на смущение. — Возможно, я и пел ребенку пару раз…
Гвин засмеялась. — Ну, если ты не поешь, когда думаешь, что я сплю, это значит, что ты с ними разговариваешь. — Она изобразила его типичное выражение лица и понизила голос на октаву. — Я твой отец и сделаю все, чтобы ты стал самым грозным воином. Когда ты начнешь толкаться? Пожалуйста, не заставляй свою мать снова блевать.
Рассмеявшись, Азриэль пожал плечами. — Что я могу сказать? Мне не хватает поздних ночных разговор. В последнее время ты спишь как убитая.
— О, да, не до конца сформировавшийся ребенок в моем животе гораздо лучший собеседник, чем если бы ты разбудил меня, — проворчала Гвин.
— Поговорим об этом, когда я попробую тебя разбудить, — ухмыльнулся Поющий с Тенями. — Ты безмолвна, как Рамиэль.
— Может, хватит сравнивать меня с горами и трупами?
Обменявшись тихими смешками, Азриэль подоткнул крылья и подпер голову кулаком. Ее голубые глаза встретились с его и Азриэль улыбнулся ей, поглощенный нежностью в своей груди.
— Расскажи мне о своем первом полете, — прошептала Гвин. — Я хочу знать, каково это будет для него.
Сердце Азриэля сжалось при мысли о том, что его ребенок сможет летать. — Я надеюсь, что для него это будет не так, как для меня. Мне было одиннадцать, и я не обладал достаточными физическими качествами. Полет требует много сил от каждой части твоего тела, а я был тощим, когда меня бросили в Пристанище Ветра. — Он вздохнул, обнимая ее, и его тени легли на них, как дымное одеяло. — Но когда я впервые полетел, после, наверное, пару месяцев обучения, я помню, что кричал.
— Кричал? — спросила Гвин, расширив глаза от беспокойства.
Кивнув, Азриэль продолжил. — В хорошем смысле. Все во мне так долго кричало, чтобы я сделал это, и когда я наконец смог, крик вырвался наружу. — Он мягко рассмеялся, и его взгляд стал отрешенным. — Наверное, это был самый громкий звук, который Рис и Кассиан когда-либо слышали от меня на тот момент. — Когда он снова посмотрел на нее, она тепло улыбалась. — Для иллирийца полет — это больше, чем просто хороший вид или острые ощущения. Это как… ответ на зов. Похожее чувство я испытываю, когда пою.
Гвин поцеловала его в губы и удовлетворенно выдохнула, забравшись под одеяло и закрыв глаза. — Тогда спой для меня сейчас.
Это вошло в привычку. Азриэль переместился на кровать, чтобы лечь рядом с ней. Он положил голову на ее живот и запел.
Он пел, пел, пел, пел, и ему казалось, что он парит.
Азриэль не мог дождаться, когда увидит крылья своего ребенка.