Каждый из них падал один за другим, извиваясь и крича, пока не переставал двигаться и не замирал неподвижно.
Один человек появился из ниоткуда, его уши не были закрыты, но он все еще держал арбалет, направленный прямо на нее.
— Прекратите свое гребаное пение! — прорычал он.
Кровь Гвин вскипела. — Прекрати целиться в меня из этого гребаного арбалета!
К ее удивлению, руки мужчины ослабли, арбалет упал на землю. Его челюсть сомкнулась и он задрожал, неподвижно застыв, наблюдая за приближением Гвин.
С оглушительным криком из нее вырвались жар и свет, испепелившие ее последнего врага.
Очнувшись от сна, Гвин не могла перестать задыхаться, когда ее осенило понимание.
Мужчины, затыкающие уши. Ткань, скрывающая свет из окна. Настойчивое требование не говорить и тем более не петь.
Они боялись, что Гвин — Поющая со Светом. Возможно, они не знакомы с терминологией, но они думают, что ее голос обладает силой и что она может контролировать свет.
Она — монстр. По крайней мере, наполовину.
Это имеет смысл, не так ли? В конце концов, она уже давно собрала все части паззла воедино, просто закрывала глаза на свои страхи… Но как бы она не прятала эти мысли, все признаки были слишком явными. Когда она поет, все вокруг кажется ярче. Когда она поет, все окружающие восторженно замирают от ее голоса.
“Она никогда не ошибается”, — сказал человек.
Кем была эта “она”? Это она поняла, что Гвин — Поющая со Светом? Как она узнала, когда Гвин имела только подозрения? Знала ли она, как Гвин может использовать свою магию?
Черт возьми, Гвин даже не знала, как работает ее сила…
Ты знаешь. Это твое пение, Гвин. Твой голос.
Кэтрин. Она вернулась после нескольких часов молчания.
— Что если она, кто бы это ни был, ошибается?
Есть только один способ узнать…
— У них заткнуты уши… — пробормотала Гвин, проводя рукой по лицу. Ее взгляд переместился на лучи солнечного света, проникающие через окна другой камеры.
Ты действительно думаешь, что кусок ткани может остановить Поющую со Светом от нападения на людей? Может, фейри бы и выдержали… но не люди.
— Так вот каков мой план, — усмехнулась про себя Гвин. — Спеть стражнику, когда он появится?
У тебя есть идеи получше, Гвин? — сердито спросила Кэтрин.
В ожидании стражника со следующей порцией еды, Гвин работала над тем, чтобы снять ткань с окна. Может быть, ей удастся получить немного солнечного света, совсем чуть-чуть, и это поможет. Может быть, она сможет повелевать им, как во сне, — позволит ему наполнить ее и вырваться на свободу. Может быть, ей не показалось, что свет становится ярче, когда она поет. Возможно… в “свободное время” она могла бы поэкспериментировать над этим.
Возможно, это самообман — ее глаза видели то, чего им хотелось, — но свет, казалось, откликался на голос Гвин. Он слушал ее, лучи солнца становились все длиннее и ближе, словно протягивая к ней руку.
Ей удалось снять ткань, закрывавшую окно. Это заняло несколько часов. Каждый раз, когда она слышала шаги снаружи, ей приходилось прекращать возиться с тканью и ждать, пока она не убедится, что патрульный ушел, чтобы продолжить. Наконец она освободилась.
Оказалось, что это очень величественная, но потрепанная портьера, свернутая в клубок.
Кому бы ни принадлежали эти подземелья, у них явно были деньги.
Но деньги не спасут их от нее. Наконец у Гвин появился план.
Она сидела, прислонившись к стене, конец портьеры был зажат в кулаке за ее спиной.
Когда очередной стражник придет с порцией “еды”, она сдернет ткань с окна.
Затем, вопреки насмешливому голосу в своей голове, она начнет петь изо всех сил, чтобы ослепить охранника тем малым светом, что ей доступен, пролезет сквозь решетку, возьмет ключи и и выпустит себя. Затем она заберет оружие у охранника.
Дальше у жрицы не было иного плана, кроме как бешено броситься к выходу и… и все.
Гвин вдохнула, успокаивая жгучее беспокойство в груди. Ей просто нужно позволить инстинкту управлять ею. Это все, что она может сделать.
Твои инстинкты никогда не подводили тебя. Помни об этом, — сказала ей Кэтрин. — Ты выберешься отсюда.
Гвин только кивнула.
Я все еще думаю, что ты должна приказать стражнику убить себя…
— Как бы меня не радовала идея убийства, я не знаю, могу ли я на самом деле подчинять людей своей воле, Кэтрин, — пробормотал Гвин. — Я не собираюсь проверять это, тем самым упустив свой шанс. Мы знаем, что я могу влиять на свет. Нам нужно выбрать более надежный план.
Ну, хоть насколько-то надежный. Гвин все еще не была уверена, что ее сила контролировать солнечный свет, вообще реальна. Она сомневалась, не привиделось ли ей это в отчаянном стремлении сбежать.
Но это ее лучший шанс. Бежать, полагая, что ее сон был знаком и что каждый комплимент о том, что “она сияла, когда пела”, значил больше, чем на самом деле.
Гвин, ты должна верить в себя. Ты должна верить в эту силу. Поощрять ее.
— Когда это ты стала экспертом по магии?
Я и не эксперт. А вот ты — да. Ты провела бесчисленное количество часов, изучая магию в библиотеке. И все книги говорят…
— Магия не работает без намерения.
А что такое вера в свои силы, если не намерение?
Гвин переместилась и села чуть выше, прокручивая слова сестры в голове. Она права. Ей нужно верить в себя. Она должна. Легко. Если Гвин во что-то и верила, так это в себя. Ей просто нужно было убедиться, что эта вера распространяется и на те силы, которыми она обладает.
Сейчас ей оставалось только ждать и пытаться поверить в магию, в существовании которой она даже не была уверена.
Шаги. Приближающиеся шаги.
Сердце Гвин ударилось о ребра. Сомнение за сомнением закрадывалось в ее разум по мере того, как приближалось время действовать. Она изо всех сил старалась отогнать всю неуверенность. Жрица не могла себе этого позволить.
Закрыв глаза, она услышала приближающиеся шаги. Когда они прекратились, настало время действовать.
Шаг за шагом, шаг за шагом.
И тишина.
Медленно открыв глаза, Гвин увидела, как молодой охранник проносит поднос с супом под дверь камеры. Он не заметил, что она проснулась, но все же оставил ткань в ушах. Конечно, как и у бородатого стражника, на бедре у него лежали ключи.
Сейчас, Гвин!
Гвин сорвала ткань с окна камеры и вскочила на ноги. Солнечный свет хлынул внутрь, и охранник задохнулся, все еще стоя на коленях перед ее дверью.
Время словно замедлилось, Гвин сделала глубокий вдох, а затем зазвучал ее голос. Устойчивая и ровная мелодия заставила лицо охранника исказиться от ужаса. Он замер, когда все лучи солнечного света, проникающие в камеры, пропитали кожу Гвин, вырвались из нее и устремились на его лицо. Мужчина крепко зажмурил глаза и упал на спину.
Она не может позволить ему упасть так далеко. Ей нужны ключи, висевшие на его бедре.
Жрица, продолжая свое пение, сделала выпад вперед и просунула руку сквозь прутья, потянувшись как можно дальше. Плечо заболело, а лицо было так сильно прижато к металлу, что она была уверена, что на нем появятся синяки.
Затем она чуть не потеряла сознание при виде собственной руки.
Она была бледной и светилась так же ярко, как луна. Ее карамельного цвета веснушки были темными точками на фоне ее призрачной бледности. Она светилась.
Ходят слухи, хоть и не подтвержденные, что Поющие со Светом обладают неземными голосами, которые могут быть использованы как приманки (некоторые считают, что это своего рода принуждение). Они могут призывать солнечные лучи своей песней и поглощать свет, чтобы стать маяком для тех, кто потерялся или попал в беду. Чем ближе подходит их жертва, тем ярче видна ужасающая красота Поющего со Светом.
О, боги… Если мужчина откроет глаза, что он увидит, глядя на нее?
Хотя, она была лишь наполовину Поющей со Светом… И когда она смотрела на свою руку, все выглядело нормально.
Нормально, если не считать того, что кожа сияла ярче звезд.