Его грудь вздымалась, глаза были напряжены. Она никогда не видела его таким… отчаявшимся. Она видела его расстроенным, с разбитым сердцем и в печали, но это было другое. Это было глубоко до мозга костей.
Она знала эту боль. Может быть, не в точности так же… но она понимала.
Гвин вздохнула и подошла к основанию дерева, прислонившись к нему спиной. Напряженное выражение лица Азриэля смягчилось, когда он присоединился к ней.
Гвин пнула грязь носком сапога. — Я понимаю, о чем ты говоришь. Я знаю о стыде, ненависти и чувстве вины за то, что ты не можешь жить с самим собой, — тихо сказала она. Ей потребовалось мужество, но она заставила себя посмотреть на него. Она заставила себя встретиться с этими печальными, ищущими глазами цвета лесного ореха. — Больше года я считала себя виноватой в смерти Кэтрин. Я считала себя трусихой, я ненавидела себя за то, что не спасла ее, мне было стыдно, что я просто… смотрела. — Она закрыла глаза и в глубине ее сознания снова всплыла ужасная картина убийства сестры, но Гвин сделала глубокий вдох и продолжила. — Я ходила на консультации в библиотеку. Я узнала, что не несу ответственности за действия других, но что еще важнее, я узнала, что стыд — бесполезное чувство.
Азриэль слегка нахмурился. — Гвин, тебе стыдиться нечего. Я же поступаю так раз за разом по своей воле.
— И тот факт, что ты, делая это раз за разом, все еще чувствуешь стыд, говорит о многом, Азриэль. — Она увидела, как он открыл рот, чтобы возразить, но прервала его. — Стыд никому не нужен. Он полезен только для тебя. Это напоминание о том, что у тебя есть совесть. Но если ты признаешь только ненависть к себе, которую стыд облегчает, то лучше никому не будет. — Она коснулась его пальцев, и после секундного колебания он взял ее за руку. — Ночному Двору повезло, что у него есть Шпион с душой. Шпион, который не получает удовольствия от своей работы. И возможно со временем, когда мы уладим этот конфликт, когда наступит мир, твоя безжалостная тактика больше не понадобится.
Глаза Азриэля заблестели. Наконец он кивнул.
— До тех пор я здесь. Я никуда не уйду, Поющий с Тенями. — Она взяла его руку, прижалась губами к его ладони, затем провела по щеке. — Я не боюсь тебя. Я не стыжусь тебя. Ты все еще Азриэль. Ты все еще мой Поющий с Тенями. Ты… — в горле у нее запершило, — ты все еще тот, кто спас меня. Этими же руками.
Не прошло и секунды, как Азриэль притянул ее к себе, зарылся головой в ее волосы и обнял так крепко, что она почувствовала его прерывистое дыхание. Этого было достаточно, чтобы у нее заныло в груди.
Гвин не знала, какие демоны прячет в себе Азриэль, но она знала, что он любим, несмотря ни на что. Теперь стало понятно, почему он не верит в это. Как он мог поверить в то, что кто-то любит его, если ненависть, которую он испытывает к самому себе, так глубока?
Что же, она решила, что он больше никогда не усомнится в этом. Он никогда, ни на мгновение, не поверит, что недостоин любви.
— Теперь ты простишь меня? — прошептала она ему в висок. — За то, что заставила тебя столкнуться с этим?
Азриэль кивнул, проведя пальцами по ее волосам. — Хорошо. Спасибо.
Гвин отстранилась и одарила Поющего с Тенями дразнящей улыбкой. — Для чего еще нужны мэйты?
Его ответный смех был влажным… и недолгим, когда тень укусила его за ухо, а взгляд переместился за Гвин.
Обернувшись в ту сторону, куда смотрел Азриэль, она увидела ошеломленную Морриган. Она застыла на месте с широко распахнутыми глазами и открытым ртом. Поющий с Тенями выпустил Гвин из объятий.
— Я… прошу прощения. Азриэль, эм… ты нужен Фейре, — заикаясь, пролепетала она.
Азриэль посмотрел на Гвин, в его взгляде читалось извинение.
Но Гвин покачала головой. — Иди.
— Гвин…
Морриган узнала… и это было не самое худшее чувство. Гвин была удивлена, но не убита. То же самое она испытала, узнав, что Рисанд и Фейра в курсе. Неоднозначные чувства. Не совсем то волнение, которое она испытывала, когда думала о том, чтобы рассказать Эмери или Несте, но и не ужас. Не тревога.
— Азриэль, все в порядке. Иди, — сказала она с теплой улыбкой. Когда Азриэль не поверил, Гвин снова взяла его за руку и сжала ее, показывая ему, что не боится. Она показывала ему, что не испытывает того страха, который когда-то беспокоил ее. Она показывала ему, что с ней все в порядке. — Обсудим это позже.
Азриэль хотел что-то сказать, но только уклончиво кивнул и, отпустив ее руку, направился обратно в поместье.
— Морриган, — нерешительно произнесла Гвин. Та, казалось, не знала, что сказать, и только наклонила голову. — Мы можем… поговорить?
Морриган и Гвин сидели в траве под тенью цветущей вишни. К ее собственному удивлению, ей почти не потребовались усилия, чтобы признаться, что уже больше двух месяцев они с Азриэлем знают о связи между ними, и довольно долгое время интересуются друг другом. И когда она наконец закончила рассказывать о том, как глубоко она заботится о друге Морриган, она призналась, почему до сих пор не решилась поделиться своими чувствами. Она боялась, что ее снова увидят в таком свете. Как человека, готового к отношениям.
— Но теперь все по-другому, — пожала плечами Гвин. — Сейчас я думаю, что меня будут воспринимать не то, что готовой, а… — она не могла подобрать нужных слов.
— Целой, — уверенно закончила за нее Морриган. — Целой и исцеленной.
Гвин почувствовала, что Морриган только что дала ей недостающую часть головоломки, которую она пыталась решить целую вечность. Да. Это именно то, что изменилось. Она перестала воспринимать отношения как что-то пугающее, и была готова объявить о них. Сделать заявление о том, что Гвинет Бердара вернулась к жизни и больше не боится. Что она не сломлена и никогда больше не будет.
— Да, это… именно так.
Морриган кивнула, на ее полных губах заиграла озорная улыбка. — Я прекрасно понимаю, что ты имеешь в виду. Я точно знаю, каково это — вернуть часть себя. Ту, что была вырвана из твоих рук и отдана тебе по кусочкам, — с тоской сказала она. — Когда ты, наконец, собираешь ее воедино, она может выглядеть по-другому и немного… пугающе.
— Да, — добавила Гвин, у нее перехватило дыхание от того, как близко она оказалась связана с этой женщиной, при том, что они почти не разговаривали. — Даже ужасающе.
Морриган пожала плечами. — Нельзя торопиться, но в конце концов этот ужас становится… вызовом. И тебе хочется его принять. И когда ты это делаешь, — улыбка на ее губах потеплела, — когда ты это делаешь, это приносит освобождение.
Гвин поймала взгляд Морриган, и там, где обычно она испытывала нечто вроде почтения, Гвин почувствовала новое родство. Оно не имело ничего общего с тем, как Эмери нравилась Морриган или как Азриэль восхищался ею. Это была связь иного рода.
История Морриган и то, как она оказалась при дворе Рисанда, была не совсем общеизвестна, но о ней говорили шепотом. Гвин услышала достаточно, чтобы понять, что Морриган в какой-то степени может понять ее переживания.
— Мне повезло, и на мою долю не выпали испытания, через которые прошла ты, — мягко сказала Морриган. — Но я знаю, каково это, когда у тебя отнимают твою личность и ты теряешь надежду на то, что когда-нибудь снова обретешь счастье. — Ее рука скользнула по траве к руке Гвин. Она нежно сжала ее пальцы. — Но ты его найдешь.
Я нашла…
— Могу я спросить, когда именно ты узнала? Я помню, что ты сказала про несколько месяцев, но что заставило вас понять, что вы…
Гвин раздумывала, как много рассказать Морриган. Было как-то неправильно рассказывать ей все подробности, в то время как Эмери и Неста ничего не знали.
— О, — фыркнула Морриган. — Забудь, что я спрашивала.
Гвин помрачнела. — Мы просто не хотим рассказывать всем в разгар такого хаоса, понимаешь?
— Конечно. Значит, больше никто не знает?