Еще днем она спрятала атрибуты траура по мужу, погибшему много лун тому назад во время кораблекрушения. Она любила Ниалла и скорбела по нему. Однако даже не заимев от него ребенка на протяжении их кратковременного союза, Кеннаг не видела причины горевать слишком долго. Ниалл и сам захотел бы, чтобы в канун Белтейна ее обнимала пара любящих рук, а судя по голодному блеску в глазах Брана, сына кузнеца, грядущую ночь ей предстояло провести не в одиночку.
Кеннаг сдалась на милость древней песни, поющей в венах, и распустила волосы, длинные и такие же огненно-рыжие, как языки пламени костра. Волосы рассыпались по плечам, и она провела тонкими сильными пальцами по всей их длине. Кеннаг нечасто позволяла себе высвобождать эту густую рыжую волну. Ее туника также была украшена узором, напоминающим костер, и дерзкие оранжевые, красные и желтые полосы одеяния заставляли Кеннаг чувствовать себя частичкой пламени праздника Белтейн.
Ощутив присутствие кого-то, танцующего подле нее в теплом свете, она распахнула глаза.
Бран, улыбаясь, смотрел на нее сверху вниз. Святая Бригида, как же он красив! Отблески костра выгодно подчеркивают высокие скулы, сильный подбородок, темные глаза. Густые темные волосы ниспадают на широкие плечи. Кеннаг судорожно сглотнула комок в горле и, протянув руку, коснулась этого богоподобного лица. Бран побрился для нее сегодня вечером, и кожа под чуткими кончиками пальцев Кеннаг ощущалась такой же гладкой, как и у нее самой. Ох, как все же приятно прикасаться к мужчине после столь долгого воздержания…
Его руки скользнули вверх по плечам Кеннаг и взяли ладонями, словно в чашу, ее лицо.
— Ты затмеваешь огонь Белтейна, прекраснейшая, — тихо произнес Бран чуть дрожащим голосом.
Кеннаг ободряюще улыбнулась ему. Какой он юный, какой симпатичный…
— Будь осторожен, — ответила она слегка охрипшим голосом. — Могу обжечь тебя.
— А ведь я кузнец, — парировал он, широко улыбаясь. — Я понимаю огонь. Я знаю, как с ним работать… придавать ему нужную форму…
Бран, наклонившись, коснулся губами ее уст, сначала не совсем уверенно, но секунду спустя прикосновение перешло в страстный поцелуй. Кеннаг словно растаяла в нем, прижимаясь к широкой груди, которой она так часто восхищалась, исподтишка наблюдая за Браном во время работы, когда он снимал тунику. Обнимавшие ее сейчас руки обладали силой железа, которое он ковал, и на какое-то мгновение Кеннаг даже удивилась тому, с какой готовностью он взял на себя роль ведущего в этом эротическом танце, несмотря на свой юный возраст. Да, ты знаешь толк в огне, подумала она, испытывая головокружение. Целительница и кузнец; та, что исправляет физические недостатки людей, и тот, который придает нужную форму предметам… Ну что же, очень даже неплохая пара…
К тому моменту, когда Бран прервал поцелуй, тело Кеннаг буквально сотрясалось от бешеного биения сердца, дыхание ее стало учащенным и прерывистым, а между бедер она ощутила влагу, более чем готовая принять его в себя. Кеннаг уже чувствовала через одежды его собственный ответ на ее страстное желание. Они посмотрели друг другу в глаза; потом Бран с ухмылкой, сделавшей его похожим на озорного мальчишку, шагнул в сторону и, взяв Кеннаг за руку, увлек ее за собой. Кеннаг, счастливо рассмеявшись, последовала за ним.
Они побежали через поля, оставив позади себя сияющее пламя костров. Холодный ночной воздух окутал их словно мокрым одеялом, но жар желания отдаться Брану отгонял холод и сырость от Кеннаг. Сильные пальцы его рук крепко сжали ее кисть. И тут вдруг ее босая ступня поскользнулась на влажной траве, и Кеннаг упала, истерически засмеявшись.
— Кеннаг? Ты не ушиблась? — спросил полным заботы голосом Бран, опускаясь подле нее на колени. — Так глупо с моей стороны… Ты могла пораниться…
Его очевидное огорчение еще больше разожгло в Кеннаг пламя любви. Она ничуть не пострадала, и ее стремление поскорее слиться с ним воедино только возросло. Кеннаг безмолвно приподнялась, погрузила руки в копну черных густых кудрей и приникла жаждущими губами к его губам. Поцелуй был долгим и глубоким. Кеннаг почти потеряла голову от томления, и когда Бран оторвался от нее, она издала беззвучный крик разочарования.
Но Бран отстранился от нее всего лишь на несколько мгновений, дабы освободиться от ограничивающих его пылающее тело туники и штанов. Кеннаг села на траву и, подражая Брану, тоже принялась раздеваться, чтобы сбросить с себя ненужный кокон одеяния, мешающий всецело отдаться молодому кузнецу.
«Сегодня я понесу от Брана», — промелькнула в голове Кеннаг сладостная мысль. На протяжении последних нескольких месяцев, ожидая наступления Белтейна, Кеннаг пристально наблюдала за своими лунными циклами. Нынешним утром, спрятав подальше вдовьи атрибуты, она выпила настойку, приготовленную из особых трав, которая, как ей было известно, должна благодатно повлиять на ее плодовитость. Какая славная семья у них получится! Свадьбу сыграем наверняка еще до следующего полнолуния, решила Кеннаг, ничуть не сомневаясь в том, что Бран возьмет ее в жены. Они танцевали вместе у белтейновых костров, на виду у своих семей и друзей. Ни один мужчина не уводит женщину от костров, не будучи готовым жениться на ней. Таков закон веры.
Вдруг Кеннаг замерла. Огонь страсти мгновенно погас, остались только холод и страх.
Бран ощутил ее состояние.
— Любимая, что…
Кеннаг словно онемела. Взгляд ее расширившихся глаз остановился на смутно угадываемом в темноте силуэте. Она смогла лишь поднять руку и указать в ту сторону.
Лунный свет посеребрил их обоих, превратив в бледные живые статуи на темном газоне из теней и травы. Ночное светило заливало яркими лучами спокойный океан, мирно дышавший всего в нескольких метрах от влюбленной пары. Волны, призываемые повелительницей-луной, тихо накатывались на берег в своем непрерывном ритме. Все вокруг так, как и должно быть… если бы не фигура странных очертаний, неясно вырисовывающаяся во тьме. В мозгу Кеннаг пронеслись старинные рассказы о келпи6, злобных озерных лошадях, морских людях и других странных существах, обитающих под поверхностью всех водоемов мира. Даже Колумба, один из христианских святых, был свидетелем появления чудовища, обитавшего в Лох-Нессе несколько столетий назад. Трудно было разглядеть в лунном свете, что именно маячит там, в воде: просто темная, извилистая фигура, поднявшая шею из океанских глубин. Но она определенно имела голову, как у змеи, и…
Нет. Это не морское чудовище. Это гораздо хуже.
Голос Кеннаг вернулся к ней, обретя новую силу.
— Лохланнахи! — возопила она.
Как если бы ее неистовый вопль призвал их, фигуры размером поменьше змееголовой устремились из воды к берегу. До сего момента они двигались бесшумно, поэтому Бран с Кеннаг и не слышали их приближения, но теперь, когда их присутствие обнаружилось, пришельцы шумно зашлепали по воде, как стадо скота.
Бран и Кеннаг вскочили на ноги, полуодетые; так удачно начавшееся свидание вынужденно заканчивалось. Кеннаг потянулась было за ножом — она всегда носила с собой оружие в эти тревожные времена, — но Бран схватил ее, развернул и рявкнул:
— Беги!
Он еще и в спину ее подтолкнул. Однако Кеннаг, отбежав на несколько шагов, остановилась, не желая оставлять любимого на растерзание Лохланнахам. Они ведь убьют его… или, что еще хуже, захватят в плен и отвезут в Византию, где продадут как раба.
Нет, слишком долго я жила одна. И сейчас не покину Брана.
Стиснув зубы, Кеннаг повернулась и побежала навстречу похожим на медведей мужикам, которые схватили и обезоружили могучего Брана так легко, словно он был ребенком, едва научившимся ходить. Обернувшись, один из них вроде бы даже немного испугался, не будучи, видимо, ветераном этих презренных набегов — здесь, на севере, в отличие от кроткого юга, женщины знали, как сражаться.