— Выходит, не очень жалуете эти вече? — подбодрил он замполита. — Хорошо, предлагайте, давайте их ограничим. Когда их лучше устраивать?
— В четверг, — посоветовал Ветров. — В этот день до обеда нас никто не трогает, даже, — он с усмешкой кивнул на потолок, — сверху.
— В пятницу! — Рыбчевский был так категоричен, будто в другие дни совещаться вообще считалось грешно. — В пятницу кончается рабочая неделя. Почти кончается, — быстро поправился он, вспомнив, что об этом только что говорилось.
— Давайте тоже в понедельник, — высказался Городков. — В понедельник начинается новая неделя — неплохо будет зарядиться…
— В субботу, — несмело подал голос Малышев. — Нет лучшего времени: можно не торопиться…
Опять мнения оказались разными. Но остановились все же на четверге.
Малышев, однако, засомневался:
— Не ночью же по четвергам совещаться!
У него вообще получалось: если не в субботу, то на совещания остается только глубокая ночь.
— Будто ночью совещаний не бывает… — пошутил Павлов и вспомнил, как в лейтенантские годы он служил под началом одного командира. И умница, и смел, и находчив, но обожал совещания даже больше охоты, хотя охотником комдив слыл наипервейшим. Он собирал офицеров утром и вечером, в любой день, в любой час, не исключая выходных. И еще отличался упрямством: если замечал иронию, делал все наперекор насмешнику. Ну а среди лейтенантов мало ли веселых людей. Как-то один возьми и скажи, чтобы слышал комдив: «Скучно стало служить. Совещания, к примеру, какие-то всегда однообразные, дневные. А ночью? А с переходом на другие сутки? А в противогазах? Увы!» На следующей же неделе совещание началось поздно вечером, а закончилось около часу ночи, то есть на другие сутки. В ту же ночь офицеров вызвали еще раз и тут же объявили химическую тревогу. Все надели противогазы, но совещание продолжалось. Правда, командир пояснил в конце, что отрабатывался норматив, но лейтенанты поняли, где норматив, а где реакция на не очень осторожный юмор.
— Выходит, и ночью бывает, — закончил воспоминания Павлов. — Но мы не будем повторять этот смешной опыт. Итак, в четверг?
Офицеры согласно закивали.
— Ну и хорошо. Не худо, если изменения в распорядке обдумают и мичмана.
— На мой взгляд, — Рыбчевский чуть привстал, — ничего нового они не предложат…
— Почему же? — насторожился Павлов. — Не жить же по принципу: «Одна голова хороша, а две — только больше». Не-ет! Не умеют размышлять, мы с вами обязаны их научить. Вот в четверг и поговорим со всеми.
С утра повалил снег. Густой, пухлый, липкий. Сперва он падал сверху вниз, но ветер крепчал — и снег уже летел вкосину, будто сбоку беспрестанно кидали его злыми пригоршнями. С востока надвигались мохнатые черные тучи. Летом о таких говорят: «Быть грозе». А теперь чему быть?
Позвонили из штаба: «Штормовое предупреждение. После обеда пурга». Павлов поспешил в комнату дежурного. Здесь уже вовсю орудовали Рыбчевский, Ветров и сам дежурный — Самойленко. До чего же много надо успеть!
Прежде всего — завезти достаточно торпед. Пурга не пурга, а лодкам оружие подавай! Им завтра, а может и сегодня, — в дальние походы, на учебные стрельбы… В торпедах к тому же всегда нужно малость покопаться, как говорят приготовители, облизать их и лишь тогда отправлять на лодки. Разом всего этого не сделаешь, потому и надрываются могучие торпедовозы, спешат до пурги забросить морякам свои многотонные грузы.
И не только об оружии надо помнить. Хорошо, что это все уже тщательно продумано, в определенном порядке занесено в длинный перечень неотложностей — крепление катеров, вездеход для доставки харчей, выделение дежурных лыжников… Самойленко ведет пальцем по этому списку, останавливается, торопливо справляется у кого-то по телефону, а проверив, двигается своим пальцем дальше. Надо все очень строго проверять: упустишь самую малость — потом бед не оберешься.
Наконец пошли долгожданные рапорты: Винокуров по-штормовому готов! Власенко готов! Кубидзе…
«Шустры начальники! — отметил про себя Павлов. — Дело знают!»
После этого доложил об общей готовности Жилину.
— Готовы?.. — послышался далекий голос. — Ну а слава богу. Примите меры, чтобы ни единого ЧП!
Время приближалось к полудню. Ветер задул с новой силой. Протяжный свист его переходил в звериный вой, словно голодному волку ненароком прищемило хвост. Вокруг все потемнело. Снег летел теперь не косыми прядями, а пугливо прижимался к земле.