— Благодарю тех, кто помог товарищу, — скрывая радостное облегчение, бросил в трубку Павлов. — Подумайте, кого стоит за это поощрить, а главное — впредь лучше смотрите за людьми! Валентин Петрович, — обернувшись к Ветрову, добавил он, — расскажите-ка о Митине по трансляции. В назидание, разумеется.
— Поздравляю с «находкой», — отозвался на звонок Павлова Жилин. Чувствовалось, что дышать ему стало легче, голос обрел прежний металл. — Адмиралу доложу сам.
Буйство стихии тем временем нарастало. Небо гудело и выло, как стая голодных волков.
Павлов, давно отвыкший от крутого норова тихоокеанской погоды, с опаской поглядывал на телефон, словно от его треска возникали ее каверзы. Глухой, нудный сигнал аппарата то и дело заставлял его вздрагивать.
— На катерах оборвало швартовы! — виновато, как если бы это случилось по его недосмотру, доложил Самойленко. — Вездеход наготове…
Напоминание излишне. Павлов и сам понимает, что сейчас его место только на пирсе.
— Вениамин Ефимович, остаетесь за меня! — бросает он Рыбчевскому, натягивая шапку на уши. — А вы, Валентин Петрович, пробирайтесь в клуб. Новогодний вечер надо провести в любом случае. Коли не управлюсь, поздравьте моряков от моего имени.
— Все сделаю. — Ветров тоже затягивает молнии на штормовой куртке и опускает на глаза капюшон. — Только, если сможете, постарайтесь сами. Будем ждать до последнего.
— Учту.
Как добрались до берега, Павлов толком бы не объяснил. И фары, и прожектор вездехода не пробивали снежную завесу. Водитель вел ловкую гусеничную машину по одному ему известным приметам. Когда наконец дотащились до стенки, снег забивал глаза, лез в рот, в нос, перехватывало дыхание. Едва можно было разглядеть, что творится всего в двух-трех метрах вокруг.
Боковой северо-восточный шквал оторвал связку катеров-торпедоловов от пирса и привалил их носами к прибрежным камням. Дело, должно быть, складывалось плохо.
Но капитан третьего ранга Власенко, небольшого роста офицер, на плечах которого лежала забота о катерах, складывая ладони в рупор, кричал Павлову, с трудом перебравшемуся к нему на катер:
— Завел концы на плавдок! Теперь катера больше не отваливает.
— Правильно… А дальше? Ведь они сильно прижаты.
— Пробовали отжаться своими шпилями, но против этого ветра силенок не хватает…
Павлов с Власенко низко пригибали головы, изо всех сил цеплялись за катерные поручни — стоит чуть-чуть расслабиться, и мгновенно полетишь за борт. Сквозь белесую мглу пробивалось какое-то слабое мерцание. Боясь, что это ему только кажется, Павлов прокричал Власенко:
— Что за огни?
— Стоя-о-о-ик у о-о-о а-а-а! — ответил тот.
До предела обостренным чутьем Павлов перевел это так: «Сторожевик у соседнего причала!» — и его осенило: сторожевик этот может выручить, если возьмет наши концы и оттащит связку катеров от камней. Он жестом предложил Власенко следовать за собой.
Опять карабкались на пирс, к телефону, преодолевая яростную упругость ветра, опять останавливались, чтобы перевести дыхание.
— Да, да, здравствуйте! — Командир противолодочников ответил сразу, видно, находился на корабле. В трубке звучал приятный, сочный баритон. — Мы с вами еще незнакомы, но я слышал — вы вместо Николаенко. Вот так довелось знакомиться… Так что, вы говорите, нужно?
Павлов рассказал, нажимая на то, что сейчас единственная надежда на нового знакомца — сторожевик только и может подтянуть катера с помощью корабельного шпиля.
— А свой конец на сторожевик забросите? — поставил условие баритон.
— Приложим все силы!
— Добро! Тогда сдвинем ваши «линкоры»… Даю приказание командиру.
От сердца отлегло. Власенко распорядился подать на сторожевик трос от катеров.
Мичман Серов, бывший лодочный боцман, по-медвежьи закутанный в штормовку, трубным голосом рявкал: «Р-раз!.. Р-раз!.. Р-раз!..», пока пятеро матросов медленно, черепашьими шажками, но все дальше и дальше оттаскивали по пирсу стальной конец.
— Подтя-анут! — твердо сказал Власенко, уверенный в Серове и его подчиненных.
Однако прошло немало тягостных минут, пока наконец мичман не подскочил к офицерам. Слов доклада Павлов не разобрал, но по жестам Серова понял, что дело сделано: к сторожевику уже полз толстенный тросище. Теперь все зависело от того, хватит ли у сторожевика сил.
— Все вниз! — прокричал Власенко, хорошо зная, как опасно быть рядом с натянутым тросом, На палубе остался только бывший боцман.