— Верно, не находят. Буль-буль? У меня было сомнение…
— Рано, Петр Савельевич, панихиду служить. Найдем!
Прошел еще час. Ясно, что с торпедой что-то случилось, но что? А может, не с торпедой? Может, плохо искали?.. Что бы там ни было, наступила пора доносить на берег. Белов, Жилин и Павлов собрались в рубке посоветоваться.
— Предлагаю, — Павлов знал, как составлять депеши, чтобы не вносить лишнее, а главное — преждевременное, беспокойство, — предлагаю донести: «Стрельбы закончили. Производим подъем торпед. «Тридцатый» свою не обнаруживает. Начинаем поиск».
Белов выжидательно смотрел на Жилина. Тот долго топтался, посапывал и наконец хрипло сказал:
— Считаю, надо определеннее: «Стрельбы закончили. Торпеда с «тридцатого» не найдена».
Павлов повторил:
— Петр Савельевич, еще не время отпевать торпеду. Посмотрите, как ухудшилась видимость. Очень может быть, что «тридцатый» ходит где-то рядом и не видит…
— За радиограмму спросят с меня, а я разделяю предложение Павлова, — заявил Белов.
Радиограмму послали, но легче от этого не стало.
Павлов вспомнил, что как раз эту торпеду он лично смотрел и убедился, как хорошо ее отрегулировали: никаких «плюс-минус», никаких допусков — каждый узел был отлажен совершенно надежно. «Если торпеду не найдут — совсем плохо! Только начался год, только ощутили какие-то сдвиги, впервые вышли в океан и вдруг — потеря оружия! Не-ет, эту «единоличницу» надо найти, и точка!»
Павлов заскочил в боевой информационный пост, куда ушел Белов. Он задумчиво смотрел на планшет, мерил расстояния, прикидывал направления и, видно, решился искать до последней возможности. Павлов тоже присмотрелся к паутине линий, точек, надписей. В посту вели прокладку курсов всех кораблей, а когда обнаружили подводную лодку, стали отмечать и ее движение. Но курсы, пеленги сами по себе ничего не говорили, и Павлов с тяжелым сердцем вернулся на мостик.
— Ну что? — Жилин тяжело облокачивался о поручни и глядел с видом флотоводца, принимавшего мучительное решение. Потом встрепенулся, вынул штурманскую книжку и, водрузив привычным жестом очки с толстыми стеклами, сказал: — Пока то да се, давайте-ка зафиксируем данные ваших приготовителей. Какой расчет готовил торпеду?
Павлов грустно смотрел на своего начальника и думал, что сейчас надо заниматься совсем другим…
— Как у них с партийностью? — машинально повторил он очередной вопрос Жилина и так же машинально ответил: — Все, включая Самойленко, комсомольцы… Вас интересуют взыскания?
— Я не шучу! — раздраженно оборвал Жилин, и по всему было видно, что он действительно шутить не намерен.
На трапе, ведущем на мостик, показалась испуганная физиономия Самойленко, который кого-то искал.
— Ага, на ловца и зверь… — Жилин поманил его пальцем. — Ну-ка, ну-ка, молодой человек, расскажите, как вы готовили технику?
Самойленко выпрямился и, виновато переминаясь, молчал.
— Так что вы нам скажете? — наступал Жилин, сверля капитан-лейтенанта колючим взглядом.
— Это не я… — Самойленко закашлялся и сильно покраснел. — Хочу сказать… — Он снова зашелся кашлем и с трудом пояснил, что сдавал торпеду корабельщикам Городков, что в контрольно-опросном листе подпись Городкова.
— Во-о-от, — захрипел Жилин и, насупившись, расшифровал свое многозначительное «вот»: — Так и бывает, когда командир не знает, кто у него занимается оружием.
Павлов прикусил губу и вопросительно глядел на Самойленко.
— Небольшая поправка… — вымолвил тот, успокаиваясь. — Небольшая поправка: готовил я, а Городков только сдавал.
— Так чего вы голову морочите? — Жилин набычился, голос его начал срываться на крик. — Во-о-от! Так и получается, когда готовит один, а сдает другой!
Павлов молчал. Самойленко решился выложить все начистоту:
— Городков отпустил меня в санчасть. Кровь из носа пошла.
— Во-о-от, — не зная, что сказать, протянул Жилин и, махнув рукой, отпустил капитан-лейтенанта.
Павлову опять представился светящийся планшет, точки, моменты, «тридцатый» где-то рядом с лодкой. Воображение, с необыкновенной ясностью рисовало картину, увиденную несколько минут назад: корабли как бы расплываются в стороны, своими курсами плетут паутину, а «тридцатый» ходит вокруг лодки, как паук, и не может схватить добычу. Вот он делает круг, вот второй, третий, вот он ближе к середине, но это только кажется, что ближе, он опять начинает удаляться.
«Почему все отошли от лодки, а «тридцатый» крутится рядом? — возникла неожиданная мысль. — Что-то не то!» Павлов повернулся к Белову, уже появившемуся на ГКП: