- А что происходит с анди, когда они…? – неожиданно для себя спросил я. Рой хмыкнул.
- Принципиально иная белковая структура, - ответила Шейла, не глядя на меня. – Не подвержена обычному разложению. Со временем теряет цвет… становится словно прозрачной… стеклянной.
Стеклянная Рэйчел, подумал я. Это было, по крайней мере, красиво. Я думал об этом все время, пока Рой засыпал могилу. Черный ротвейлер – его звали Багси, - стоял над холмиком, словно на карауле, и переводил взгляд с Роя на меня. Шейла сказал,что пес искусственный, но я все никак не мог этому поверить.
- А теперь грузите свои вещи в ховер, - скомандовал я.
- Я никуда не еду, - ответила Шейла устало.– Как тебе вообще могло придти такое в голову? – она смотрела на Роя в упор. Я впервые увидел, как Батти отвел глаза, словно нашкодивший мальчишка.
- Погодите, мисс Роузен… Но ведь Рой заверил меня, что вы можете существовать без него, что он вам не необходим.
- Физически я могу существовать без него, - сухо сказала Шейла. – Но лишь существовать. Он без меня не сможет существовать и физически. А вот жить… не знаю, - она встретилась взглядом с поднявшим голову Батти, и я поспешил отвести глаза. Мне стало страшно. Они уже не замечали меня, не смотрели в мою сторону и, казалось, не думали ни обо мне, ни об успехе или неуспехе дела с пропусками. Я вдруг совершенно точно понял, что эти двое не выживут друг без друга, и дело тут совсем не в эмпатическом поле. То, что они осознали это сейчас, словно перенесло их в иную сторону от жизни, смерти, времени – туда, где всего этого просто не существует.
- Собирайтесь, - стараясь говорить так же сухо и отрывисто, как Шейла, сказал я. – Оба. Брайанта я беру на себя.
Выходя к Брайанту, который пришел около шести – старый бульдог был всегда возмутительно точен, - я совершенно точно знал, что буду делать. И то, как легко он согласился завизировать пропуска, меня почти не удивило – в ту минуту я ощущал себя всесильным как бог. Брайант усмехался в усы, когда ховер поднимался выше сосен и улетал – я уверен, он чувствовал то же, что и я. Что все правильно, и должно быть именно так, как есть.
И когда посреди этой правильности возник доктор Тайрел, я не колебался ни секунды. Блейдраннеры не любят быть загнанными в угол. Я поймал хорошо знакомое безжалостное выражение в зрачках Дейва Холдена, когда охранники Тайрела отобрали у нас с ним бластеры; я знал, что точно такой же безжалостный огонек Дейв видит сейчас в моих собственных глазах.
Я не мог отказать себе в удовольствии – слова о видеозаписи двойника и о том, что «восьмерки» были посланы Тайрелом, были чистейшим блефом. У меня не было такой информации. Но какой-то бог лжи вселился в меня, и видимо, произнесенное им моими устами было недалеко от истины – я увидел, как испугался Тайрел. Впрочем, это уже не имело значения. Раз взявшись решать, кому жить, а кому умирать, отступить ты уже не можешь. Программа «Нексус» должна быть свернута.
Я был готов к тому, что Брайант арестует меня. Или пристрелит на месте. Но вот к чему я не был готов, так это к тому, что Дейв и Брайант решат встать со мной на одну сторону. «Я думаю,это начало прекрасной дружбы», - сострил потом Холден.
…На этом фоне даже заявление Дейва о том, что он собирался сделать Айрен предложение, как только мы оформим развод, не казалось чем-то из ряда вон выходящим. Пусть их, он для Айрен хорошая пара, не то что я. А мое место – здесь. С Рэйчел.
Комментарий к Seven for a secret never be told (Рик Декерт)
* - Компьютер с эвристическим анализом способен отклоняться от заранее заданных инструкций и самостоятельно принимать решения, что является неотъемлемой частью искусственного интеллекта
** - Из стихотворения Уильяма Блейка «Ангел»
«Он расправил крылья и улетел,
И потом заалел рассвет».
========== When the green woods laugh with the voice of joy (Вместо послесловия) ==========
When the green woods laugh with the voice of joy,
And the dimpling stream runs laughing by*
(William Blake “Laughing Song”)
Ветер лениво перелистывал странички, бумага темнела, пламя разъедало ее и превращало в пепел.
«Смонтирован ретранслятор поля, испытания на искусственных нейронах образцов NX-4; реакция, син. выс. 45/342. Испытать на NX-5,6. Цель – проследить влияние поля эмпатографа на искусственные нейроны.
Вопросы: эмпатополе есть поле одного эмпатографа? Поле непосредственно участвующего в слиянии (далее - эмпатодонор)? Поле всех эмпатодоноров, участвующих в слиянии? Син.выс. меняется – корелляцию с количеством задействованных эмпатодоноров отследить не удается».
Я хотела узнать, отчего искусственный мозг репликанта закрыт для эмпатического слияния. Я хотела проследить, окажет ли на искусственный мозг воздействие эмпатическое поле, пущенное через ретранслятор. Свойства и природу излучения, полученного из эмпатического поля, пусть изучают физики. Я же всего лишь нейробиолог-практик. Но здесь, на Земле так трудно достать образцы. А лететь на Марс на заводы мне не позволяло здоровье – снова с людьми, эти ужасные перегрузки, постороннее воздействие. За пределами Земли моя болезнь усиливается.
«Доктор Тайрел убит. В экспериментах должен быть сделан перерыв».
«NX-6 отставлены. Последний экземпляр уснул без вмешательства, хотя ресурс у него был еще как мин. На год. Выяснить. Связаться с Г. в департаменте бегущих».
Уснувший самостоятельно NX-6, Нексус последней модификации – неслыханная редкость. Я не могла упустить возможности и через Гаффа связалась с полицией. Обычно они забирают тела отставленных репликантов и утилизируют их у себя, после обязательного анализа костного мозга. Но я была заинтересована в скорейшей доставке Нексуса – важно было, чтобы не успел начаться распад нейронов.
Я хорошо помню, как вошла в лабораторию, когда мне сообщили, что все готово. Он лежал на процедурном стенде – и был словно мраморная статуя. Ткани Нексус-6 белеют после остановки кровообращения, но я не ожидала, что это зрелище произведет на меня такое впечатление. Он был так похож на Рэя. Не настоящего Рэя, как я сейчас понимаю, а на Рэя, выдуманного мною в шестнадцать лет - для того, чтобы понять, что ты любишь призрак, достаточно просто повзрослеть. Или постареть, если угодно.
Рой… Рэй… Рой… Два имени вертелись у меня в голове, пока мой помощник наголо брил его голову и закреплял под подбородком шлем с электродами.
«…см. протоколы опытов. Включение №36. БЭА. Отмечены слабые реакции – тета-ритм, дельта-ритм лобных, височных доль. Кумулят. эффект? Погрешности аппарата? Помеха?»
Я не знаю, зачем я тогда повторяла включение тридцать шесть раз. Я собиралась облучить его мозг не более десяти, затем сделать трепанацию. Был уже вечер, все разошлись. Мне тоже было пора домой. Но в ту ночь мне так и не удалось сомкнуть глаз – мне до безумия захотелось, чтобы эти слабые волны на экране были не помехой оборудования.
Я привезла в лабораторию свой личный эмпатоскоп, к которому не прикасалась уже очень давно. Сказала ассистенту, что не нуждаюсь в его помощи и заперла двери в лабораторию. До сих пор помню, что руки мои не дрожали, когда я надевала на себя второй ЭЭГ-шлем и подключала его к трансформатору поля. Я решила попробовать прямое облучение. Этого нет в протоколах, это скупо отражено в моем дневнике – показатели мощности, время. Впрочем, время указано приблизительно – едва я взялась за ручки эмпатоскопа, как меня пронзила такая страшная боль, будто в оба виска вонзили раскаленные спицы. Я потеряла сознание прямо в кресле, а когда пришла в себя – увидела Роя на полу, у моих ног. Он лежал, скорчившись, подтянув колени к груди, и сжимал рукой мою щиколотку.
«альфа 130мкВ з.д., бета… 43мкВ… Прямое облучение, кумулятивный эффект или эффект прямого облучения? Присутствующий эмпатодонор – источник или посредник?»
Наверное, это последняя запись, где я пыталась быть ученым. Вопросы, на которые я так и не нашла ответов. Вернее, потом я их уже не искала. Я просто поняла, что он ожил.
«Пытается вставать. Необходимо присутствие. Ест все, что дают, не разбирая. Отмечена рефлекторная заторможенность, светобоязнь. Приглушенное красное освещение»