Зеленая репа, синее небо, белые облака — вот и происхождение нашего флага, по крайней мере до того, как отец приказал туда еще череп дорисовать. Хоть сейчас бери холст, кисть, краски и рисуй. Я, правда, в этом не сильно разбираюсь, но уверен, выйдет не хуже всякой авангардной мазни, да меня еще и раскручивать не надо, подписать картину «Сын короля-некроманта», мигом ценители прекрасного набегут. А еще лучше написать картину и умереть — «последняя работа принца, павшего от адского пламени дракона», да за такую картину на любом аукционе баснословные деньги отвалят, можно не сомневаться, даже если просто на белом фоне черный квадрат намалюю.
Эх, хорошо на свете жить… Идешь себе, дышишь свежим воздухом, за тобой верный конь плетется, солнце светит, птички поют, крестьяне работают — не жизнь, а блаженство! А главное — пальцем в тебя никто не тычет. Это в столице меня знают, а на десять верст[2] отойди, так народ не то что меня — короля не узнает! Что поделаешь, темные люди, пытались всякие умники заморские в народ идти, просвещать — да толку? Что тому землепашцу, кузнецу или кожемяке до «демократии» и «свободы слова», а за «гуманизм» и вовсе могут в морду дать, чтоб при детях такими нехорошими словами больше не ругался. Вот столице мыслители нужны, это да, ученые всякие да философы, без этого добра нормальному государству не обойтись, соседи засмеют. А тут всем и все едино, им бы лишь лихой люд в лесах не свирепствовал да подати божеские были, а кто всем этим делом правит и как — дела нет.
Честно говоря, я им даже завидую, да поздно уже что-то менять — меня образование испортило. Отец в свое время лучшие умы прошлого оживил, сыновей своих чтоб учили. Мне, правда, этих самых умов почти не досталось, братья здорово проредили их ряды, но даже того, что было, хватило с головой! Так что я, увы, окончательно и бесповоротно испорчен заразой науки, а сколько я нагрешил, когда в свое время из старой библиотеки сутками не вылезал… Как вспомню, так вздрогну: чтение вообще страшный грех, а чтение запоем, да не лубочных картинок, а научных трудов — за такое можно сразу веревку на шею и в ад. По крайней мере, говорят, что в иных странах до сих пор все буквы ведут от лукавого и за «грех книгочтения» сразу на кол сажают. Так что в этом смысле я великий грешник и каяться, честно говоря, пока не собираюсь.
Ближе к вечеру, когда багровый диск солнца стал садиться за горизонт, движение на дороге заметно оживилось. То и дело мимо меня проносились всадники и неспешно обгоняли пустые поводы — это торговцы с городского рынка домой возвращались. Пару раз узнавали, предлагали подвезти, но я отказался. Во-первых, потому что не устал — молодому человеку пройтись десяток-другой верст только в радость, во-вторых, из-за Малиновки. Ей ведь, бедной, на телеге прокатиться никто не предлагал, лошадям положено своим ходом идти, ну и я с ней за компанию прошелся. Чтоб не обиделась, а то я ее знаю. Малиновка у меня ой какая злопамятная, годами может обиду таить.
Постоялых дворов к ночи не нашлось, так близко от столицы их строить не принято, так что, поужинав, заночевали под открытым небом. Я — прямо на земле, всегда мечтал спать под звездами, чтоб нежно ласкал ветерок и убаюкивал тихий шелест листвы. Для Малиновки специальную спальную попону взял, самодельную, шерстяную, чтоб не мерзла, бедняжка, и комары не кусали — у нее кожа нежная, как у принцессы. Собственно говоря, братья, когда их еще много было, любили подшучивать: мол, у тебя не лошадь, а принцесса заколдованная — ты ее поцелуй, мигом в человека превратится. Но я так делать не стал, а то еще, не дай бог, действительно превратится. С лошадью я еще хоть как-то совладать могу, а принцесса, да с ее характером… Нет, пусть Малиновку кто-то другой целует, только когда меня рядом не будет, я где-нибудь в драконьей пасти спрячусь, там и то безопаснее.
Ночью кошмары не мучили, чужие руки в могилу затянуть не пытались, сладкие гурии не соблазняли своими пышными прелестями. Собственно говоря, как всегда. Я себе уже давно диагноз поставил, как умную книжку по психологии прочитал — на почве постоянного общения с семьей в моем сознании произошла подмена психологических категорий. И вместо того чтоб мечтать о подвигах и девушках, как каждый уважающий себя пацан, всю свою жизнь я мечтал, чтоб на завтрак в кашу никто не подмешал мышьяк, а перед сном не посыпал кровать чем-то ядовитым. В другой, не менее умной книжке вычитал, что у меня наверняка должны быть проблемы с либидо, потому что не родная мать, а зомби-кормилица вскармливала. Да и вообще, психологи забавные люди, пришел один такой однажды к нам в гости, то ли смелый слишком, то ли дурной, скорее последнее, и давай отцу рассказывать, что у того кризис среднего возраста на почве нереализованных амбиций. Королю-некроманту, которому скоро двести стукнет, о «кризисе среднего возраста» и «нереализованных амбициях» — отец даже казнить это чудо не стал. Говорят же, что дуракам везет…