Гитлеровцы подтянули свежие части и пошли в контратаку. Они потеснили наши части от Александровки и продвинулись к Присморжью.
Нам крайне необходимо было остановить противника. Начали .закрепляться. Шел дождь. Пушки вязли в грязи, лошади выбивались из сил, люди передвигались с трудом.
На переднем крае контратаки врага не прекращались. Стволы пушек и пулеметов нагревались докрасна. И вот в один из таких жарких моментов боя бойцы услышали детский голос:
- Не стреляйте, не стреляйте!
Один из красноармейцев выскочил из траншеи навстречу ребенку, подхватил его на руки и спрыгнул в окоп.
В полночь мне позвонил командир полка Василий Яковлевич Даниленко:
- К нам со стороны немцев пришла девочка. Она знает расположение наблюдательного пункта и батареи. Видела, как по дороге из Рамушево на Присморжье двигались орудия.
- Мне бы хотелось с ней побеседовать.
Ночь была на редкость темная. Бойцы-пулеметчики, укутав девочку в шинель, принесли ее на командный пункт. Шли по бездорожью через топкое болото.
Я сидел над картой. Рядом со мной - начальник оперативного отделения майор Акчурин. Готовили боевое донесение.
В блиндаже топилась железная печка, было тепло.
Послышался стук в дверь. Вошли два бойца.
- Товарищ полковник! Прибыли с девочкой по приказанию командира полка.
Семилетнюю девочку звали Вера. Обе ноги перевязаны- пробиты осколками фашистской гранаты. Я вызвал завделопроизводством оперативного отделения Татьяну Давыдовну Силантьеву и попросил вызвать врача, искупать девочку и одеть в чистое платье.
- А потом мы поговорим с ней.
Часа через два девочку вновь принесли в блиндаж, чистую, в свежих бинтах. Раны оказались легкими, кости пули не задели. Завязался разговор. Меня просто поразило то, что семилетняя девочка рассуждает как взрослая.
- Мою маму звали Анной Герасимовной, папу - Дмитрием Емельяновичем. Сестренкам - Вале десять лет, Тане - четыре, а маленькому братишке Леше всего полтора годика. Еще была бабушка Катя - Екатерина Романовна. Где она, я не знаю. Мы в землянке, в деревне Присморжье жили. Когда немцы отходили, то бросили в нашу землянку гранату. Маму и сестренок убило, остались мы с Лешей. Братик сильно плакал. Потом пришел к землянке немецкий солдат в бросил еще одну гранату в нас с Лешей. Леша больше не плакал. Я выскочила из землянки и побежала искать бабушку Катю, она жила у околицы, но я ее не нашла. По дороге увидела машину с красным крестом, хотела зайти, попросить, чтобы перевязали ноги, но меня вытолкнули. Это была немецкая машина с красным крестом. Потом я долго-долго бежала. Кругом все стреляло, а когда я услышала, что по-нашему говорят, стала кричать: "Не стреляйте! Не стреляйте!".
Я слушал этот трагический рассказ, и сжималось от боли и гнева сердце. Звериный облик фашизма встал перед нами из рассказа девочки. Да и сами гитлеровские бандиты в дневниках и письмах описывали свою жестокость не только по отношению к взрослому населению. Они не щадили даже детей. У убитого под Старой Руссой лейтенанта Густава Циголя было найдено обращение гитлеровского командования к солдатам. В нем говорилось: "У тебя нет сердца и нервов, на войне они не нужны. Уничтожь в себе жалость и сострадание - убивай всякого русского, советского. Не останавливайся, если перед тобой старик ила женщина, девочка или мальчик - убивай!"
А в дневнике другого убитого немецкого солдата Эмиля Гельца была запись: "По дороге от Мира до Стобцов мы разговаривали языком пулеметов. Крики, стоны, кровь, слезы и много трупов. Никакого сострадания мы не ощущали... Мы бросали ручные гранаты в дома. Дома горят очень быстро. Красивое зрелище. Люди плачут, а мы смеемся..."
Вот еще одна выписка из дневника убитого ефрейтора Меравитца: "Мы остались караулить пленных. А когда нашим солдатам это надоело, русских просто поставили к стенке и расстреляли... Сейчас доставили штатского, допросили и тут же прикончили".
Вот так же, как бы между делом, кто-то из им подобных бросил гранату и в землянку Емельяновых.
На другой день Вера чуть повеселела, но в глазах ее так и осталась недетская серьезность и печаль.
Мы отправили девочку в медсанбат. Там ее опекали врачи и медсестры.
...Дождя прекратились, дороги подсохли. Однажды я послал на легковой автомашине водителя Панфилова в деревню Гонцы купить для девочки у местных жителей яиц. Хозяйка дома, куда зашел Панфилов, оказалась словоохотливой и гостеприимной женщиной. Угостила Панфилова кашей с молоком.
- Коровка-то своя. Сумела спрятать в Присморжье от головорезов, - делилась она.
- В Присморжье? А у нас девочка есть оттуда. - И рассказал про Веру.
Екатерина Романовна, а это оказалась она, всплеснула руками, запричитала, зарыдала:
- Это же моя внучка...
Вместе с Панфиловым Екатерина Романовна поехала в медсанбат. Девочка бросилась к своей бабушке...
Меня всегда интересовало, как же сложилась жизнь Веры. Узнал: она окончила зоотехникум, уехала работать ветеринарным фельдшером в Калининградскую область. Вера Дмитриевна уважаемый человек в совхозе. У нее семья, муж Виктор, двое детей. Старший - Леша - назван именем ее брата, погибшего от рук фашистов. Младший сын - Андрей...
* * *
Наступала третья военная осень. Но солнце днем еще по-летнему было жарким, а вот ночи становились все холоднее и холоднее. Надо было готовиться к зиме.
Эта подготовка не пользовалась популярностью у личного состава. Стоило только появиться в траншеях, бойцы тут же забрасывали вопросами: "Все фронты перешли в наступление, товарищ полковник, а мы опять готовимся зимовать в обороне. Почему так?.."
- Оборона крепкая тоже нужна, а наступать скоро обязательно будем. Но уж если начнем, то прямо до Балтийского моря дойдем!
Бойцы на эти слова улыбались. Они твердо верили, что придет и наш ч"ред...
20 ноября 1943 года Северо-Западный фронт был расформирован, а его полевое управление выведено в резерв Ставки ВГК. Фронт существовал почти два с половиной года. Его войска сыграли важную роль в срыве планов
Гитлера - захватить северо-запад нашей Родины и подойти с севера к Москве. Отвлекая на себя немалые вражеские силы, войска фронта помогли мужественным защитникам Ленинграда отстоять город от фашистских захватчиков и не допустить выхода немецких войск к Октябрьской железной дороге.
Оставшиеся войска Северо-Западного фронта подчинили вновь образованному 2-му Прибалтийскому фронту, командующим которого был назначен генерал армии Маркиан Михайлович Попов.
Мы слышали много хорошего об этом военачальнике, обладавшем большим боевым опытом, глубоким знанием оперативного искусства, решительном и смелом в любой самой тяжелой обстановке. Генерал армии Попов был прост и внимателен в обращении с подчиненными и не стеснялся посоветоваться, расспросить командиров дивизий и полков.
С ним вместе прибыл член Военного совета фронта генерал-лейтенант Лев Захарович Мехлис.
Полевое управление 34-й армии вместе с армейскими частями и учреждениями было выведено в резерв Ставки ВГК и, как потом я узнал, в середине января 1944 года переименовано в управление 4-й армии.
* * *
Наступили холода. Работники тыла выдали личному составу зимнее обмундирование: полушубки, валенки, шапки-ушанки, теплое белье, рукавицы. Было улучшено питание. Совсем по-иному были одеты немецкие солдаты. Шинели на меху, эрзац-валенки, шерстяные носки, подшлемники и наушники не спасали от морозов. Холод загонял гитлеровцев в блиндажи и землянки. В частях противника падала дисциплина. Появились случаи перехода немецких солдат на нашу сторону. Одним из первых перешел к нам в районе деревни Овчинникове солдат второй роты 28-го легкого пехотного полка. На другой же день у деревни Горушка перешел еще один солдат из этого же полка, а через пять дней даже целое отделение второй роты 38-го легкого пехотного полка во главе с унтер-офицером.
"Жизнь для немецкого солдата стала невыносимой", - в один голос заявили они.
Многие из сдавшихся в плен охотно соглашались выступить по радио с обращением к тем, кто остался на передовой. Раньше это гитлеровцы, оказавшиеся в плену, делали очень редко.