За пять дней наступательных боев дивизия освободила 210 населенных пунктов и вышла на рубеж в девяти километрах восточнее города Дно.
Салют Родины
В круглой чугунной печурке тихо потрескивали дрова, от нее веяло теплом. На самодельном столике покачивается язычок коптилки. Передвижной наблюдательный пункт оперативной группы - машина "додж", на три четверти крытая фанерой, утепленная, поставленная на широкие полозья, подцеплена к трактору-вездеходу. Он медленно тянет ее по глубокому снегу за передовыми отрядами, которые идут параллельно отходящим подразделениям противника, а иногда обгоняют их, отрезают им пути отхода, но бывает, что и отстают от бегущих фашистов. Идут смело и решительно в темную ночь и неизвестность. Радисты то и дело запрашивают командиров передовых отрядов о достигнутых рубежах, о действиях противника. Мы в свою очередь наносим на карту полученные сведения.
- Завтра праздник - день Красной Армии, - вслух размышлял я. - Надо нам взять Дно! Вот это был бы подарок!
Добылев открыл дверцу и сердито сказал:
- Ну и погода! Задерживает наше наступление. Если так будет вьюжить и дальше, мы до утра не доберемся и до хуторов.
Я выглянул на улицу. Сильную оттепель сменил крепкий мороз, метель прямо гнала по голубоватому затвердевшему насту бесконечные ленты сухого колючего снега. Целые снежные перевалы вставали на пути главных сил дивизии. Они отстали от передовых отрядов.
- Они-то вовремя выйдут на указанный рубеж, а главные силы могут запоздать, - с тревогой сказал я.
- Пока, товарищ полковник, и передовые батальоны, и главные силы идут по графику, - откликнулся начальник оперативного отделения майор Пташенко. - Но я беспокоюсь за капитана Рождественского, уехал давно с боевым приказом в 140-й полк, по времени должен быть там, а его все еще нет.
- В такую погоду неудивительно сбиться с дороги, - предположил полковник Добылев.
- Вызывайте начальника штаба, полка майора Шишкова, - приказал Пташенко радисту.
Тот быстро связался со 140-м.
- Капитан Рождественский прибыл?
- Нет, - лаконично ответил по рации майор Шишков.
- Вышлите ему навстречу лыжников.
- Высылаю.
Минут через двадцать майор Шишков доложил:
- Прибыл Рождественский с боевым приказом. Поставленная в приказе задача нам с командиром полка ясна...
140-му стрелковому полку предстояло изменить направление наступления, для чего продвинуться севернее деревни Коряково на деревню Суки и обойти Дно с юга.
Всю ночь 171-й и 232-й стрелковые полки дивизии преследовали отходящего врага и только перед рассветом были остановлены на рубеже Каменка, Общество Хуторов.
Первым доложил командир 171-го полка подполковник Воронин по рации:
- Вместе с 625-м артиллерийским полком вышли на рубеж Каменка, Бабино, где и были остановлены организованным огнем врага. Разведка установила, что в каждом опорном пункте обороняется до роты пехоты и до десятка танков и штурмовых орудий. Из глубины обороны их поддерживают до трех артиллерийских дивизионов. Готовим атаку. Подтягиваем орудия на передний край для сопровождения пехоты огнем прямой наводки, ставим минометы на огневые позиции.
Вслед за Ворониным доложил командир 140-го полка майор Родионов:
- Выполняя ваш приказ, продвигаюсь на Суки. Разгромил до роты пехоты неприятеля в опорном пункте Межник. Подхожу к высоте 78,7, что севернее четырех километров от села Выскодь.
Тем временем 232-й стрелковый полк вместе с приданным нам 239-м танковым полком подполковника И. П. Горячева, следуя во втором эшелоне дивизии, подошел головой колонны к деревне Заханье.
Итак, все части дивизии подошли к последнему рубежу обороны города и станции Дно. Фашистское командование рассчитывало здесь остановить наступление 182-й дивизии и 137-й бригады полковника С. С. Шульгина с 37-м танковым полком подполковника М. А. Шило, действующих во взаимодействии с частями 111-го корпуса 54-й армии, и не допустить в город и важный железнодорожный узел, где были собраны крупные запасы продовольствия, боеприпасов и военно-техническое имущество для немецкой группы войск "Север". Забегая вперед, должен сказать, что вывезти им ничего не удалось.
Командир корпуса приказал атаковать всеми имеющимися силами, а для этого ввести в бой второй эшелон - 232-й полк вместе с 239-м танковым.
К 11.00 части вышли на исходный рубеж атаки, артиллерия заняла огневые позиции. После короткого артиллерийского налета по опорным пунктам врага вперед пошла пехота с танками.
На правом фланге 171-го полка дела шли хорошо. Первый батальон обошел с севера деревню Каменка и захватил Лужки, отрезав пути отхода врагу. Рота старшего лейтенанта Кузнецова ворвалась в траншеи, перебила в рукопашной схватке фашистов и двинулась навстречу роте старшего лейтенанта Сомова. Гитлеровцы оказались в кольце.
А вот на стыке 171-го и 232-го стрелковых полков складывалась сложная обстановка. Рота старшего лейтенанта Колонтая отбивала контратаку за контратакой и была оттеснена превосходящими силами противника.
Вот как об этом бое позже рассказал старший лейтенант Иван Трофимович Колонтай:
- Утром 23 февраля рота стремительным рывком преодолела открытое поле. Противник обнаружил нас и обрушил огонь со стороны деревни Погребцы. Трех бойцов ранило, один был убит. Я к ним немедленно направил санитаров.
Метель свирепствовала, и я опасался, как бы их не занесло.
Мы открыли залповый огонь. Гитлеровцы, не обращая внимания на потери, подползали все ближе и ближе к нам, стали забрасывать гранатами. Мы ответили тем же.
Вскоре гранатный бой стал затихать. В это время пришел к нам в роту командир батальона майор Бурмистров. Спросил, почему не наступаем. Я доложил, что в деревне Погребцы фашисты.
- Как так? - удивился Бурмистров. - Батальон Чабоненко занял Каменку. Не может быть, чтобы в Погребцах были немцы. Поднимайте роту в атаку.
Сам Бурмистров в цепи вместе с бойцами пошел в атаку. Гитлеровцы увидели цепь, открыли сильный огонь. Рота залегла, достигнув насыпи железной дороги. Тут комбат, очевидно, понял: без артиллерии из Погребцов не выбить противника. Попросил командира полка дать огонь по опорному пункту Погребцы. Вскоре орудия заработали. Рота проскочила железную дорогу и ворвалась в деревню. Бурмистров бежал среди бойцов.
- Давай! Давай! Вперед! Еще один рывок, и деревня вся наша, - подбадривал он бойцов.
В этот момент из-за угла дома ударила длинная автоматная очередь. Сергей Иванович Бурмистров схватился за грудь и упал. Я подбежал, склонился над ним и услышал:
- Вперед, ребята...
Это были последние слова майора Бурмистрова.
Мне позвонил командир 232-го полка полковник Емельянцев и доложил о гибели отважного командира батальона.
- Майор Бурмистров? Бурмистров! Не верю! Не верю! Не может быть! - почти закричал я в трубку, ударил кулаком по столу так, что подскочили карандаши на карте, и отвернулся к стене. Какой-то кашляющий звук вырвался у меня из горла, но я взял себя в руки и хрипло спросил: - Кто принял батальон?
- Капитан Григорий Васильевич Бахаров...
В этом же бою погиб и младший лейтенант Виктор Дмитриевич Сидоренко.
Бурмистрова и Сидоренко похоронили неподалеку от деревни Каменка. Я приезжал проститься с ними.
У свежей могилы заместитель командира полка по политчасти С. Ф. Лаванюк сказал:
- Долг каждого отомстить врагу за Сергея Ивановича и Виктора Дмитриевича. Так поклянемся беспощадно бить врага, гнать его с русской земли.
Прогремел прощальный залп. Наступила минута молчания. О чем думал каждый в этот миг? О многом. И о тех, кто совсем недавно был рядом, а теперь уже больше никогда не увидишь их взглядов, улыбок, никогда не услышишь их голосов...
Тем временем нам удалось разгромить фашистов в опорных пунктах Каменка, Лужки, Бабино и Общество Хуторов. Гитлеровцы понесли большие потери, бросили на поле боя много различного оружия. В плен было взято 49 солдат и офицеров.