Глава 28. Я буду дейсвовать решительно, но без цветов
Глава 28.
Открыв глаза, я смотрела в потолок. Хотелось ужасно пить. В теле чувствовалась слабость. Я провела рукой под подушкой, ища телефон, чтобы узнать сколько времени. Я могу спать или пора на пары? За окном было темно.
Телефона под подушкой не обнаружилось, я перевела взгляд к стене, у которой обычно его заряжала. Стены не было. Ну по крайней мере той. Напротив, стояла ещё одна кровать на которой спал… дракон. Маленький такой. Беленький.
Потреся головой, смотрела на раскинувшуюся чешуйчатую тушку. Это моя тарталетка! О том, чтобы встать с кровати и речи не было, одеяло было тёплым и уютным. Зарывшись, представила, что это объятия. Неважно чьи. А подушка, это мужская грудь. Вот так вот я и лежу в чужих уютных объятиях. Сон настиг мгновенно, точно маньяк жертву.
— Знаешь, — прозвучало угрожающе, — если ты так хочешь, чтобы у твоей могилы сидели и пели это, — в меня ткнули моё прощальное письмо, — так я легко это могу устроить. Хочешь перед смертью тоже спою?
К моей ноге лип ребенок лет четырёх-пяти, крича «Мама! Мама!»
— Пусть свет в твоих глазах потух, — рука дракона, оперлась о мою кровать, пока я сидела, — Пусть будущее в прах и пух, — чужое злое лицо приблизилось к моему, — Твой образ в памяти храня, не забуду тебя я никогда. Сказать «прощай» тебе не смог, и помню только образ твой. Хочу кричать «прошу постой», но вновь тебя я вижу пред собой…
— Скажи же классно! Сама текст придумывала! — виновато улыбнулась, ковыряя пальцем щеку. На меня смотрели пристально и угрожающе, — Да ладно тебе! Зато проклятье сняли. А кончись всё плохо, ты бы забрал малыша, — потрепала белую головку с заплаканными красными глазками, — я бы перестала быть для тебя обузой.
— Кто сказал, что ты для меня — обуза? — зарычали на меня, — Кто вообще дал тебе право решать за меня, — его лицо приблизилось очень близко. Я отклонилась назад, смотря на дядю Тарталетки.
— Так я и не решала… — неуверенно протянула, смотря на его лицо.
— Это не я решил за нас двоих, что пойду и умру.
— Э-э-э… — нахмурив брови я немного не понимала, — что?
— Знаешь, мне это уже надоело. — чужое дыхание коснулось губ. Я смотрела в желтый глазик, потому что сразу в два не получалось.
— Я? — неуверенно спросила. Я ему надоела? Не успела спросить, как чужие губы накрыли мои. Я замерла не веря. Желтые глаза закрылись, а губы с напором целовали мои. А я сидела и не верила.
Дракон отстранился, а я так и сидела, смотря на него с приоткрытым ртом.
— А… что это значит? — испуганно спросила, смотря на хмурого дракона, — я… думала ты меня ненавидишь…
— Сам виноват, — потерев переносицу мужчина, перехватил своей второй рукой мою, переплетая пальцы.
— Это значит… это…
— Да.
— Но ведь даже намеков не было… — растерянно смотрела на наши руки.
— Так я их и не давал.
— А… тогда…
— Переосмыслил, — тихо ответил дракон, — знаешь, когда жизнь того, кто запал в душу на острие, нет-нет да задумываешься о том, что отвергал раньше.
— Это моя мама! — мои ноги отпустили и уже толкали дядю.
Я сидела и не понимала. Я в шоке. Вот на мне одеяло. Я сидела в прострации смотря на маленького мальчика в рубашке, что отталкивал большого мальчика, который целовал меня.
— Я… может я все же умерла? Это другая, параллельная вселенная? — неуверенно спросила, поднимая взгляд.
— Равновесие сначала научись держать, — фыркнул на малыша большой дракон, не обращая на меня внимания.
Когда я проснулась в следующий раз за утро, солнце вставало, а я слышала, как учили маленького дракончика. Глаза не открывались, поэтому я только слушала.
— Я тебе дам «фыф»! Это тебе не на лапах бегать. Эти палки люди зовут ноги, а кто-то особо резвый умудряется их ломать. Балансируй. В этой форме нет хвоста, можешь руками размахивать.
На том моменте я заснула вновь. Мне сначала даже думалось, что мне это просто придумалось, но сейчас смотря на серебристые лохмы, что трепал с улыбкой Ридей, я понимала, что то, не сон.
— Подожди… Это получается, ты давно мог научить его принимать другую форму?
— А чем я по-твоему занимался всё это время? Ты ведь тоже, с момента рождения не сразу встала и пошла.
— Сложный процесс?
— Сложный. — мужчина подхватил на руки мальчика, когда тот уже начал пинался, — не перестанешь так делать, мама расстроиться.
— Иди сюда, — улыбнувшись, привстала, забирая своего малыша. Раскосые красные глазки в обрамлении белых длинных ресниц, — а кому мы пойдём покупать вещи? А кто у мамы будет самый красивый?