На примере Талибана мы видим, что именно извратители мусульманства громче других кричат о религии, разжигают фанатизм, торопятся объявлять «джихады». Эти по сути своей антиисламские силы дерзают называть себя «лучшими мусульманами, чем другие», и под этим предлогом развязывают в собственных странах братоубийство, как в Афганистане и Таджикистане, осуществляют агрессию против других мусульманских народов, как при вторжении басаевских банд в Дагестан или бандитов в Киргизстан. Эти кровавые спекуляции — преступление перед Исламом, который никогда не делил своих верующих на «лучших» и «худших». В Коране сказано: О вы, которые уверовали! Когда отправляетесь по пути Аллаха, то не говорите тому, кто предложит вам мир: «Ты неверующий!» — домогаясь случайностей жизни ближней (сура 3. «Семейство Имрана», аят 96/94/).
Глава V
Фундаментален ли «исламский фундаментализм»?
Так называемый исламский фундаментализм есть стремление к созданию закрытых для внешних влияний государств или обществ, в которых восстанавливаются наиболее суровые нормы шариата и обычаи (адаты) средневекового мусульманства. Термин «фундаментализм» в приложении к этому явлению крайне неудачен, ибо ничего действительно фундаментального, то есть утверждающего основы вероучения, в нем нет. По сути, это обрядоверие, подобное русскому старообрядчеству, в котором также не было ничего «старого», но причиной которого был недостаток религиозного просвещения. То же и с исламским фундаментализмом: реанимируются второстепенные частности, иногда даже вопреки основам Ислама. Просвещенный мусульманин понимает, что ворам не обязательно отрубать руки, их можно наказывать иначе. Он знает, что, например, обычай закрывать лицо женщинам и запрет на изображение живых существ появились лишь через несколько веков после Мухаммеда и далеко не во всех мусульманских странах. Достаточно перелистать любой альбом арабских миниатюр, вспомнить имя великого мусульманского портретиста Бехзада или посмотреть на знаменитое самаркандское медресе Шер-Дор, на фасаде которого изображены львы и человеческие лица, чтобы убедиться в этом. Более того, в Тюркской коллекции рукописного фонда знаменитой на весь мир Национальной библиотеки Франции за инвентарным номером 190 хранится уникальная рукопись «Мираджнаме», выполненная в XV веке в Герате в период правления Тимурида Шахруха. Текст рукописи, содержащей 84 листа и 61 миниатюру (!), включает в себя не один лишь чисто иллюстративный материал к истории ночного путешествия Мухаммеда в Иерусалим (упоминание об этом см.: Коран. Сура 17, аят 1), но что особенно важно — изображение самого Мухамеда и Архангела Джабраила.
Отдельные частности могут соблюдаться или нет — сущность Ислама не в этом.
Действительно фундаментальным, то есть воплощающим суть мусульманства, был просвещенный Ислам халифатов с его открытым и веротерпимым общественным устроением, со стремлением воспринять лучшие достижения науки, искусства, ремесел со всех концов света.
Некоторые журналисты в своих статьях путают фундаментализм с ваххабизмом, но это следствие их неосведомленности, абсурдная постановка знака равенства между явлениями противоположными.
Ваххабизм, при всей демагогии его последователей о «четырех праведных халифах», — это появившаяся в XIX веке модернистская секта, исламское «диссидентство».
Фундаменталисты же действительно пытаются вернуться к мусульманской старине, беда их лишь в том, что возрождать они пытаются не лучшее и неотъемлемое, а второстепенное и мешающее развитию. А экстремисты, фанатики или политиканы, прикрываясь буквой шариата, начинают попирать дух Ислама, и в этом не только нет ничего фундаментального — это не мусульманство вообще. Однако необходимо сказать, что подобные извращения совсем не обязательно сопровождают фундаментализм: стремление фундаменталистов к изоляции от западной цивилизации вызвано отнюдь не агрессивностью, а глубокими духовными причинами. Шведский социолог Л. Йонсон с некоторым недоумением констатирует: «Одним из основных вопросов является взаимодействие исламских традиций с принципами модернизации общества. С одной стороны, многие исламские государства претерпели существенные изменения, подвергаясь влиянию научно-технического прогресса и осуществляя коренные преобразования в общественном устройстве, но с другой стороны, нет ни одного примера успешной, завершенной модернизации исламского государства. Достигнув определенного уровня модернизации, государство сталкивается с мощным организованным сопротивлением со стороны части населения, призывающей к возвращению к истокам, к чистому Исламу, что приводит к конфликтным ситуациям».
Наблюдение в общем-то верное, только западный специалист не уточняет, что именно в «модернизации общества» вызывает протест мусульманского мира. Неужели религия Ислама всегда, всюду и неизбежно становится «тормозом на пути прогресса»? Отнюдь нет.
Современные мусульмане, подобно своим предшественниками эпохи халифатов, с готовностью и радостью перенимают новейшие достижения науки и техники. Однако в приложение к этим благам цивилизации и как непременное условие для их передачи Запад не просто предлагает, но навязывает мусульманским странам свои представления о «демократических свободах» и «правах человека», добавляя к этому и пропаганду «западного образа жизни» через «культурную» продукцию весьма сомнительного свойства. Некоторые из этих «свобод», «прав» и «культурных явлений» с точки зрения Ислама не просто неприемлемы, а преступны.
Мусульманская религия в первую очередь является Законом (тогда как Христианство — это прежде всего Завет). Ислам требует, чтобы грех карался не только в вечности, но и на земле: согласно шариату, контролирующему все поступки мусульманина, преступления против веры и нравственности есть преступления уголовные. Нужно заметить, что и законодательства христианских стран до сравнительно недавнего времени предусматривали наказания за оскорбление религии и аморализм. В средневековой Европе прелюбодеяние и содомия карались смертью. Никакой мусульманский шариат не вырабатывал таких свирепых мер борьбы с религиозным инакомыслием, как римо-католическая инквизиция. Что касается России, то Петр I ввел закон, по которому за богохульство следовало «губы отсечь и язык прожечь». Еще в начале XX века в Австрии виновную в убийстве ребенка в своей утробе (аборте) ожидала казнь через повешение. В новейшие времена на Западе законы по охране религии и нравственности все более смягчались, пока многие из них не исчезли вовсе. Действия уголовных кодексов сузились до сугубо материалистических пределов, ограничиваясь наказаниями за телесные насилия и покушения на чужую материальную собственность.
Оскорбление религии, кощунства и богохульства, извращенный разврат, проституция, порнография все увереннее претендуют на вхождение в состав «демократических свобод» и «прав человека». Вкупе с пропагандой наживы и насилия эти «свободы» начинают доминировать в так называемой западной массовой культуре.
Со времен пресловутых крестовых походов главным аргументом в развернутой римо-католиками антиисламской пропаганде было обвинение мусульман в развращенности на том основании, что Коран допускает многоженство. Но вот парадокс: абсолютное большинство современных мусульман по доброй воле избирают для себя единобрачие и создают крепкие многодетные семьи. (Когда Президент Ингушетии Р. Аушев вознамерился узаконить многоженство, это вызвало у его народа только усмешку.) А вот на вроде бы «христианском» Западе процветает «свободная любовь», то есть свобода разврата, включающая содомско-гоморрские его формы.