Оскорбление религии, кощунства и богохульства, извращенный разврат, проституция, порнография все увереннее претендуют на вхождение в состав «демократических свобод» и «прав человека». Вкупе с пропагандой наживы и насилия эти «свободы» начинают доминировать в так называемой западной массовой культуре.
Со времен пресловутых крестовых походов главным аргументом в развернутой римо-католиками антиисламской пропаганде было обвинение мусульман в развращенности на том основании, что Коран допускает многоженство. Но вот парадокс: абсолютное большинство современных мусульман по доброй воле избирают для себя единобрачие и создают крепкие многодетные семьи. (Когда Президент Ингушетии Р. Аушев вознамерился узаконить многоженство, это вызвало у его народа только усмешку.) А вот на вроде бы «христианском» Западе процветает «свободная любовь», то есть свобода разврата, включающая содомско-гоморрские его формы.
Поскольку Запад величает себя «христианским», у мусульман нет формальных оснований для обвинения его в «кафр» (неправоверии, то есть безбожии или язычестве), зато есть полное право для обвинения в «ширк» (нечестии). И когда правительство мусульманской страны вместе с модернизацией экономики начинает внедрять «западный образ жизни» — возмущение мусульманских масс растет. Приверженцы Ислама не могут спокойно смотреть, как поток «ширка» — пропаганда всех видов смертного греха — затопляет их страну и разлагает общество.
Ислам — религия строгая, для нее недопустима не только порнография, но и полупорнография, считающаяся на Западе уже совершенно безобидной. С точки зрения просвещенного мусульманства женщину не обязательно упаковывать в паранджу и запирать, но ее одежда и поведение должны быть скромными — это непреложное требование любой школы шариата. Совершенно неприемлема для Ислама западная «рок-поп-культура», вполне точно идентифицируемая как реанимация языческих оргий. Среди навязываемых Западом «демократических свобод» значительное место занимает «свобода совести», что на деле означает для мусульманской страны появление в ее пределах миссионеров всевозможных сект и религиозных движений. Ислам вообще болезненно реагирует на вербовку прозелитов в своей среде, а деятельность заезжих проповедников обычно отличается навязчивостью, крикливостью, спекуляциями на человеческих нуждах (уже не говоря о тоталитарных сектах, использующих преступные методы зомбирования личности). Во всей этой «модернизации» мусульмане видят разгул беззакония и покушение на их религию. Реакцией на это становится полное отторжение всего, что идет с Запада, и стремление утвердить Ислам в наиболее строгих его формах: сурового ханбалитского махзаба или средневековых персидских адатов. Тогда мусульманский Закон принимает жестокие меры для пресечения «ширка»: содомитов побивают камнями, ворам отрубают руки, мужчину, заговорившего на улице с незнакомой женщиной, сажают в тюрьму... Это и есть исламский фундаментализм: восстановление древнемусульманского уголовного права, жесткими мерами охраняющего не только материальные интересы, но и мораль общества и его религиозные устои.
Вышеназванные аморальные «свободы» одинаково противны как Исламу, так и Православию. Но там, где человек Завета — православный христианин просто отвернется и, сдерживая приступ тошноты, пройдет мимо, там человек Закона — мусульманин в гневе сожмет кулаки. На чудовищный по богохульству фильм режиссера Скорсезе «Последнее искушение Христа» Православная Церковь ответила только письмами протеста. На книгу Салмана Рушди «Сатанинские стихи», оскорбляющую основоположника Ислама Мухаммеда, мусульманский мир отозвался объявлением писателю джихада, поклявшись уничтожить его в любом месте, где он будет застигнут. Таково различие реакций, обусловленное различием мировоззрений.
Видится, что фундаментализм с его попытками «возвести каменную стену вокруг Ислама», не приносит пользы мусульманству. Дело даже не в том, что на нем паразитируют такие по сути антиисламские явления, как фанатизм, экстремизм, а порой и терроризм. Ничего фундаментально мусульманского, как уже говорилось, в фундаментализме нет. Это ошибка, может быть — ошибка трагическая. Не только Арабский халифат, но и все известные в истории мощные мусульманские государства — Персидское шахство, Египетский и Турецкий султанаты — имели достаточную степень открытости. Современные фундаменталисты пошли по простейшему пути отсечения всех воздействий извне вместо строгой фильтрации иностранных влияний в социальной и культурных сферах. Такая фильтрация (то есть недопущение наиболее грубых видов «ширка») возможна и в рамках соблюдения демократических принципов. Но еще больший эффект для защиты духовно-нравственных ценностей мусульманства имеет противопоставление проникновению западной «масс-культуры» широкого исламского просвещения и поддерживаемой государством талантливой пропаганды национальных традиций и национальной истории, развитие на этой основе национальной культуры и искусства. Это путь просвещенного Ислама, наиболее соответствующий классическому Исламу халифатов. Предлагаемая же фундаментализмом под лозунгами защиты религии самоизоляция есть путь тупиковый, ведущий к застою.
Тем деятелям Запада, которые действительно заинтересованы в модернизации исламских государств и плодотворном сотрудничестве с ними, следовало бы не навязывать мусульманам «западный образ жизни» в стиле вульгарных голливудских «идеалов», а с уважением отнестись к общественным устоям и традициям, которыми мусульмане не желают жертвовать ни за какие «пряники» западной цивилизации.