– Я вижу, вы приезжий?
– Да, второй день здесь.
– По какой части?
– Журналист.
– О, мы почти коллеги. Я известный ненецкий писатель…
– Очень приятно. И что вы здесь делаете?
– Подшивки подшиваю.
– Общественное поручение?
– Я здесь работаю.
– Кем?
– Вот, газетами занимаюсь, некоторые документы подшиваю…
И тут я понял, как партия заботится о сохранении и развитии культуры коренного населения Ямала.
Как раз и заседание бюро закончилось. Появились мои ребята. По ним совсем не ударил вчерашний напряженный день. Тренировка хорошая…
– Составьте мне протекцию в вашем почтовом ведомстве, – попросил я.
– Уже роман написал? Послать надо?
– Да нет. Тут другое дело.
– Смело пойди на почту. Протекции туда не надо.
– Надо. Мне рассказали, что почту по Оби развозят на аэросанях. Попросите, чтобы меня взяли в рейс. Больше мне такого случая нигде не представится.
– Сейчас попробуем…
Почта не возражала. Аэросани ждали меня в следующий полдень.
А пока я пошел в Салехардское культпросветучилище. Ребята в окружкоме рассказывали, что там занимается много детей из тундры.
Так и оказалось. Их собирают из стойбищ, часто против воли родителей – ребенок хороший помощник в тундре. В Салехарде учат разным видам культурно-массовой работы в условиях кочевой жизни. Танцам и хоровому пению, игре ма музыкальных инструментах…
– Довольно давно, – сказал я директору училища, – я ездил в поселок орочей. Это маленькая северная народность на Дальнем Востоке. Их тогда было всего пятьсот человек.
Там имелась школа с интернатом. В нее, как и у вас, собирали детей из стойбищ.
Так вот, директор школы рассказывал, что на первых порах очень трудно приучить детей спать на кровати. Привыкнуть к подушке в наволочке, к чистой простыне.
Вечером все укладывались в постели, укрывались. Дежурный учитель выключал свет… А утром обнаруживалось, что новые воспитанники спят на полу, под кроватями.
Вы испытываете такие же затруднения?
– Конечно. Может быть, не поголовно, но некоторые ребята трудно приспосабливаются к европейскому образу жизни. Трудно привыкают к привычным нам играм, житейским нормам, поведению в обществе.
К счастью, все это преодолевается. К концу учебы дети ориентируются в современных ценностях, хорошо ведут себя за столом, знают, что такое вежливость.
– А когда возвращаются в стойбище, полученное образование сказывается?
– Некоторые шутят: когда наш выпускник снова оказывается в тундре, от училища у него остается только новая привычка стучать перед входом в чум.
Но это не так. Они несут культуру своему кочевому народу. Занимаются небольшими библиотеками. При необходимости читают книги вслух неграмотным родственникам. Разучивают народные танцы. Поют вместе со своими домочадцами. Все это, конечно, на начальном уровне, но все же шаг вперед.
… К полудню я был уже на месте, откуда по своим маршрутам отправляются почтовые аэросани. С моим водителем мы нашли друг друга и начали готовиться в путь.
Почта была погружена. Передо мной стояли сани, сконструированные в конструкторском бюро Туполева. Как самолет. У них не было полозьев, они двигались на собственном брюхе.
Я забрался внутрь. Тесновато в зимней куртке и свитере. Сидеть предстояло на полу – кресел не было. Под задницей что-то лежало плюс моя куртка. Не отморожу.
Мы вырулили на реку. Обь широкая – тут уже ее устье. Нам предстояло проехать вверх по течению не знаю уж сколько километров. В санях лежала почта. Ее нужно было развезти по поселкам. Они стояли вдоль берега.
Сани набрали скорость. Было очень шумно – разговаривать невозможно. С первых метров я почувствовал, что комфорта не будет. На пути сплошные торосы. Наше транспортное средство плюхалась с одного на другой своим стальным днищем. Каждый прыжок мучительно отдавался в моей филейной части.
Водитель с усмешкой поглядывал на меня: слишком нежный пассажир ему попался.
Пока аэросани мчались по замерзшей реке, мы не пытались разговаривать из-за шума. Да и не до разговоров было из-за непрекращающихся ударов по моему нижнему бюсту.
Счастье, что поселки стояли недалеко друг от друга. Во время остановки, пока на почту сдавался груз, можно было вылезти из кареты и потереть больные места. Думаю, там разрастался огромный синяк.
На обратном пути мы остановились у чайной передохнуть. Я спросил у водителя, давно ли он живет в Салехарде?