…Программа нашего пребывания в Бразилии была довольно плотной и теперь предстояло лететь в Сан Пауло – крупнейший город страны с 10-11-миллионным населением. Там, в Сан Пауло, живут Клаудио и его родители. Его мать Ольга – вторая сохранившаяся в живых моя двоюродная сестра. Кузина – моя ровесница, ее мужу Соломону под восемьдесят лет. Возраст не детский, но люди эти очень подвижны, энергичны, а с лица Соломона вообще не сходит улыбка. Он юрист, до выхода на пенсию работал в крупном химическом концерне. Судя по уровню его жизни, был не последней спицей в колеснице компании, в которой служил.
На мой взгляд, Соломон – главный лихач этого многомиллионного города. Мы носились по горам и закоулкам с такой скоростью, что сердце иногда замирало.
Когда-то очень давно одну из своих книжек я назвал “В стране маленьких автомобилей”. Это была книга о Франции – там меня поразили размеры автомашин. Они были невелики, что объяснялось средневековой застройкой многих французских городов. В Бразилии размеры машин поразили меня еще больше – французские ситроены и пежо по сравнению со здешними могут показаться мостадонтами. По улицам носятся карликовые фиаты, форды, мерседесы, микромобили других марок. Такое впечатление, что они сконструированы специально для этой страны с ее узкими улочками на склонах гор и необычайно крутыми поворотами. К слову, эти автомобили не привозные. Их делают здесь, в Бразилии, главным образом, в Сан Пауло.
Ольга и Соломон живут одни. У них очень большая квартира, занимающая, по моим представлениям, целый этаж крупного здания. Каждая вещь тут имеет свою историю и лежит на своем месте. Как говорит Соломон, многое из этого, в том числе и часть мебели, перешли к ним от родителей. Он вообще восхищен своими тещей и тестем.
Тесть Соломона Луиз начинал в этой стране с нуля. Выходец из Бессарабии, он ходил по улицам, держа на плече свой товар и тут же на ходу продавал его. Потом он обзавелся складом мебели, потом расширил бизнес и, в конце концов, вел успешную торговлю бриллиантами.
Теща Соломона Анита была образованным, культурным человеком, пользовалась уважением в обществе. Она была журналисткой, вела колонку в газете. По пути бабушки пошел сын Соломона и Ольги Хелио – брат Клаудио. Он и его жена Беатрис тоже журналисты, издатели двух журналов.
Другой сын, мой добрый Клаудио, оказался очень приятным, скромным 40-летним холостяком. Человек он весьма любознательный. Однажды ему захотелось познакомиться с Голландией. Недолго думая, взял и поехал в страну тюльпанов, устроился в банк и целый год работал клерком. В другой раз поехал, кажется, в Мексику и там удовлетворял свое любопытство.
Сейчас Клаудио остепенился. Он владеет пятью языками и собственным бизнесом: мелкооптовой торговлей всем необходимым для людей с дефектами слуха. Бизнес молодой, ему всего несколько лет. На первых порах свое плечо под начинание сына подставил Соломон. Целый год он изо дня в день приходил в офис как на работу. “Насиживал”, как говорят бизнесмены, клиентуру. Сейчас дело на ходу, круг клиентов велик и продолжает расти. Поэтому Соломон садится за рабочий стол только тогда, когда сыну надо отлучиться.
Моя кузина Ольга живет с мужем в современном многоэтажном здании. Но когда смотришь в окна передней и задней частей квартиры, видишь внизу, у самого подножия дома ужасающие трущобы. Они, словно разлившееся ведро помоев, растекаются вокруг, карабкаются в гору, заполняя собой все свободное пространство.
Это – фавелы. Стыд и горе крупных городов Бразилии. Миллионы обездоленных людей.
Подумать только, в Рио-де-Жанейро каждый пятый житель города селится вот так, в трущобах, в самострое на свой страх и риск. Без водопровода, канализации, электричества. Без надежды на более или менее сносное жилье. Без малейшей поддержки государства.
Мне по моей профессиональной привычке очень хотелось побывать в фавелах. Я затевал разговор об этом еще в Рио-де-Жанейро. Но Кармен с Марсией даже и слышать ничего не хотели:
– Ни за что на свете! Там, в фавелах, сплошная преступность. Нет полиции. Сорок процентов населения живут за счет наркотиков. Стоит вам только сунуться туда, мы уж и концов ваших не найдем.
Пришлось подчиниться. Марсия знает, что говорит – прокурору виднее.
Но здесь, в Сан Пауло, может быть, все обстоит по другому?
– Преступность и тут на высоте, – говорит Соломон. – Но мы можем попробовать проскочить на машине…
И мы двинулись в фавелы прямо от его дома. В Нью-Йорке нередко с опаской говорят о Гарлеме, Бронксе. Там, дескать, ужасно. Там гетто, трущобы… Я бывал в тех местах не раз. И теперь, после бразильских фавел, могу с уверенностью сказать, что наши гарлемы и бронксы выглядят пансионатами для уставших богачей на фоне того, что мы увидели, въехав в трущобы Сан Пауло. Крошечные самодельные клетушки, прицепленные одна к другой – это жилье. Нечто, текущее прямо по улочкам. Множество людей, бесцельно стоящих, сидящих или лежащих вдоль дорог – это жители трущоб, безработные.