Находка вышла из строя. Нависла острейшая неприятность. Со всех концов страны шли к ней эшелоны заключенных. Они добирались до моря, но дальше пути на Колыму не было.
И тогда-то снова всплыло название Ванино. Там готовый порт находился на простое. Его причалы были способны принять океанские транспорты для перевозки людей. Да к тому же к самому порту подкатывала только что построенная железная дорога.
Все, что двигалось в сторону Находки, переадресовывалось на новую магистраль, в новый порт.
Здесь же построили Ванинский транспортно-пересылочный лагерь и пошли по новому этапу десятки тысяч людей, лишенных свободы.
Они подолгу ждали своего парохода и грустно пели ими же сочиненный гимн Магадана.
Парадокс. Такого, наверное, во всем мире не сыскать. В Ванино на улице лежит огромный серый валун. Это – памятник. Памятник заключенному. Прославленному человеку. Командиру подводной лодки. В годы войны он по сумме тонажа потопил больше кораблей противника, чем все советские моряки.
Подводник номер один, Герой Советского Союза, кавалер многих орденов и медалей.
Пьяница, нарушитель всех уставов и предписаний.
При первой возможности его упекли в тюрьму на три года. Их он отсидел в Ванино.
На сером валуне – мемориальная доска. На ней золотом по черному: “Герою Советского Союза командиру легендарной подводной лодки С-13 Александру Ивановичу Маринеско. С 1950 по 1951 год отбывал наказание за сфабрикованное преступление. Реабилитирован в 1990 году”
Так в чем же парадокс? В том, что бывшему зеку поставлен памятник прямо в том месте, где он коротал свои горькие годы.
Когда уходят герои, на сцену выходят клоуны.
Поезд продолжал постукивать колесами по своему маршруту. Цель была уже рядом: город Советская Гавань находится от Ванино в десяти километрах. А вот и проводница кричит:
– Подъезжаем к Совгавань Сортировочная…
Соседи взяли свои вещи, потянулись к выходу. Мы сидим и спокойно смотрим в окно.
Заглянула проводница:
– А вы что? Поезд дальше не пойдет.
– У нас билеты до Советской Гавани…
– А это она и есть. Сортировочная…
– И город здесь?
– Нет. До него еще ни рельсы, ни шпалы не проложили. Туда с десяток километров еще добираться надо.
– На автобусе?
– Да нет здесь никаких автобусов. Надо будет попутку ловить. Вы не засиживайтесь – последние уйдут.
Около станции увидели открытую полуторку – на такой же мы ехали в Комсомольске-на-Амуре по льду реки.
Подошли:
– Нам бы в город…
– Придется заплатить.
– Конечно.
– Куда вас?
– В самый центр. Там есть редакция газеты…
– Знаю. “Советская звезда” называется. Ехать надо через бухту. Это на той стороне.
– Мост есть?
– Да нет моста. Поедем по зимнику, по льду.
– А летом как?
– Летом катер ходит. Ну, что, поехали?
– Поехали.
– Посажу-ка я вас в кабину. Тесно будет, но все же лучше, чем в кузове. Околеете вы там. В гавани знаете, как метет?
Мы сплющились, но в кабине уместились. Машина тронулась.
Наша жизнь на самой окраине страны началась.
Добром добро оплатишь – молодец.
На зло добром ответишь – ты мудрец.
До редакции мы добрались затемно. Но окна светились. Значит, мы не останемся без ночлега: у нас во всем горооде был только этот адрес.
Переступили порог. Рукопожатия. Неожиданный вопрос ко мне:
– Вы не могли бы прямо сейчас пойти в типографию?
– Могу. Но какая нужда?
– Неприятная ситуация. Пошли? По дороге узнаете.
Сопровождающий рассказал по пути, что типография осталась без линотипистов. Есть молоденькая девушка, ученица. Но и с ней беда: уехала к заболевшей матери. Сегодня выпуск номера. Полосы сверстаны, а ошибки исправлять некому. Никто не знает, как к этому заумному линотипу подойти. А тут, на счастье, вы приехали…