Я ринулся за билетом. А мне: билетов нет и не будет. Стояло начало апреля. Аэродромы “поплыли” и пока снег не растает, самолеты не полетят.
Я к начальнику аэропорта: вот мое удостоверение, вот мои мандаты – помогите добраться до Салехарда.
– Я бы рад помочь, – сказал он, – но бессилен. Нет самолетов, нет рейсов.
Хотя, – вспомнил, – будет еще один борт – с мясом. Но это грузовой самолет… Хотите совет? Скоро сюда приедет секретарь райкома партии Берзиня разруливать ситуацию. Она могла бы посадить вас на этот борт.
– Берзиня? Латышская фамилия. Откуда у вас латыши?
– На восточном склоне Уральского хребта есть одно довольно известное село. Туда завезли ваших земляков, дали им землю, лес и они построили свой поселок. Дом к дому, ни одной соринки, ни одной дырки в заборе, гладкие дороги. Сибиряки ездят туда посмотреть, как деревню обустраивать надо. Вот оттуда и латыши.
…Я занял позицию у окна. Вскоре увидел: приехала молодая энергичная блондинка с повадками руководителя. Я перехватил ее, представился.
– По вашей фамилии догадался, что вы латышка. А я из Латвии. Журналист. Хочу попросить о помощи, как у землячки.
Я рассказал Берзини, что уже месяц кочую по Западной Сибири. Теперь не могу добраться до Салехарда. Остался один борт с мясом. Последняя надежда.
– Посадите меня хоть на коровью, хоть на свиную голову! Выручите прессу!
На удивление, я улетел на том самолете. Не в обнимку с коровой – там хватило места для комфортного сидения.
Вернусь к моему напарнику по работе на линотипе. Однажды я спросил его о странном наборщике, который регулярно выжимает пудовые свинцовые чушки.
– У него очень тяжелая история. В старой Латвии он работал тут же, в этой типографии, и хорошо зарабатывал. Построил на полученные своим трудом деньги доходный дом – три этажа, два подъезда. Считал, что жизнь и свою, и детей обеспечил. Но тут случилась эта история со сменой власти. Дом у него национализировали. Он тронулся умом.
Лечился в клинике. Потом признали не опасным для окружающих. Выписали домой.
Ну, и, естественно, он пришел на работу в свою типографию. Человек он не опасный. Тихий. Ни с кем не разговаривает. Правда, вот эта странность – свинцовые чушки. Наверное, тренируется. Представляет, как дом свой возвращать будет.
“В том-то и дело, – подумал я, – не у меня ли требовать будет? Подойдет сзади, тюкнет пудовой чушкой по голове и скажет: “Вот вам, большевики, за мою поломанную жизнь!”.
Шутки шутками, а я еще долго косился в его сторону, опасаясь неожиданного нападения. Потом успокоился. Привык.
Если подобрать голодную собаку, накормить и обласкать ее, то она тебя не укусит. В этом ее принципиальное отличие от человека.
Дурацкая история приключилась у меня в институте.
Каждый год мы писали контрольные диктанты – преподаватели хотели довести наши знания русского языка до зеркального блеска. Так случилось и на этот раз.
Через два-три дня к нам в аудиторию пришел профессор с пачкой проверенных работ. Сказал, что многие мои однокурсники написали с ошибками и им придется писать заново. Повторный диктант проведут через неделю. Провинившиеся со всех курсов будут вместе писать его в большой аудитории.
Профессор ушел. Мы разобрали работы. “Безграмотных”, действительно, было немало.
– А мне хоть десять раз пиши – все равно провалюсь, – заканючила одна девица.
– И я, – поддакнул кто-то.
– Среди нас много таких…
– Давайте возьмем с собой знатока русского языка. Он будет подсказывать.
– Как ты себе это представляешь? Знаток приходит в аудиторию, а профессор ему: “Вы ошиблись дверью. У вас положительная отметка”.
– Да не помнит он всех студентов…
Спорили до тех пор, пока не возник вопрос:
– А кто с нами пойдет? Надо такого, чтобы наверняка.
– Илья, пойдешь?
Вопрос ко мне. В авантюре участвовать не хотелось. Начал отнекиваться.
– А если он меня узнает? Что тогда будет?
– Ну, пострадаешь за общее дело. Не отчислят же тебя.
В назначенный день идем в большую аудиторию. Садимся подальше от кафедры. Ассистенты разносят проштампованную бумагу. Я – как наседка. Со всех сторон мои цыплята.
Начинается диктант. Я пишу со всеми, чтобы не обратить на себя внимание. Но фамилию не заполняю. Диктант сдавать не буду. Сложные слова шепчу, их так же шепотом передают во все четыре стороны. Отвечаю на встречные вопросы.
Но вот диктовать закончили. Дали время для проверки. Девушка впереди меня обернулась, бросила мне на стол свой листок: