Спокойствие в цехе было нарушено. Люди не понимали, что там за таинственные буквы и теряли спокойствие. Спросили у начальника смены – тот пожал плечами. Пошли к начальнику цеха.
В обеденный перерыв он вызвал к себе троицу.
– Что там у вас на спине?
– У нас бригада. Это наши инициалы.
– Кто разрешил?
– Никто. Для этого не нужно разрешение.
– Какие шустрые! У нас на все нужно разрешение. Где вы видели спецодежду со всякими каракулями? Если придумали, придите и спросите, можно ли носить?
– Вы бы разрешили?
– Нет. И приказываю, чтобы завтра этой мерзости не было.
– Мы нигде не видели запрета на такие нашивки. В Москве молодежь ходит с ними по улицам.
– Москва нам не указ. У меня в цехе свой порядок. Нарушите – уволю в пять минут…
Я пригласил автора письма в редакцию и вместе с «подельниками». А потом пошел к директору фабрики. Очень злой. Готовый тут же сесть и написать фельетон.
О директоре фабрики мне было известно, что она хороший руководитель. Подняла предприятие и теперь оно ходит в передовиках. Но это вовсе не значило, что можно глумиться над парнями, подружившимися с романтикой. Протянул я директрисе письмо:
– Что вы об этом думаете?
Она прочла, помолчала:
– Этого не может быть. У нас в коллективе нет вражды. Отношения уважительные…
– Я пригласил в редакцию всех троих. Они не похожи на злодеев или злопыхателей…
Директриса нажала кнопку телефона:
– Пригласите ко мне сейчас же начальника такого-то цеха, начальника смены, профсоюз, комсомол, секретаря парткома.
Когда все собрались, директор спросила:
– Что там за люди с надписями на спинах появились на производстве? Кто-нибудь знает?
– У них какой-то шифр на спинах. Может, агенты какие-то…
– Они из вашего цеха?
– Да.
– Вы с ними разобрались?
– Конечно. Сказал, что если надписи не снимут, я их уволю.
– Профсоюз, это будет законно?
– Нет. В положении о спецодежде надписи не упоминаются.
– Начальник цеха, почему вы намереваетесь нарушить закон?
– На них жалуются…
– Из-за плохой работы?
– Нет. Из-за тех букв.
– Кто покрасил их мастерскую?
– Они сами.
– Без вашего указания? Без вашей помощи?
– Да.
– Это плохой поступок?
– Нет. Очень хороший.
– Прошу всех присутствующих. Немедленно соберите рабочих цеха. Попросите романтиков рассказать, что за буквы у них на спине, Почему они там появились? Скажите сами, как вы к этому относитесь. И оставьте юношей в покое. Пусть увлекаются романтикой и приносят пользу нашей фабрике.
Признаться, я был ошарашен. Фельетона я, естественно, не написал. Просто рассказал о женщине, чье детство прошло в концлагере. Которая ступенька за ступенькой без чьей-либо помощи карабкалась вверх – от станочницы до директора. И лучше многих понимает своих рабочих.
Мы стали друзьями.
Ничто на свете не заслуживает такого уважения, как человек, умеющий мужественно переносить несчастья.
В дверях моего кабинета остановился незнакомый человек:
– Здесь отдел науки?
– Нет. В нашей редакции такого отдела нет.
– А кто же занимается наукой?
– Каждый по своему профилю.
– У вас какой профиль?
– Экономика, промышленность.
– Значит, я угадал. Мне нужны вы.
– Проходите, Садитесь.
– Я человек творческий. Занимаюсь изобретательством. У меня много полезных идей. Сейчас я закончил очень важную разработку. Изложу в общих чертах.
Посетитель начал излагать и я понял что передо мной очередной изобретатель вечного двигателя. Возникла опасность: от такого клиента сразу не отделаешься.
К счастью, в нашей среде есть замечательная игра. Если к тебе пришел навязчивый посетитель, вспомни, на кого в редакции у тебя есть зуб. Найди предлог и отправь своего клиента туда. Пусть и там помучаются.
– Извините, я вас перебью. Мне кажется, вы рассказываете очень интересное. Но я плохо понимаю. У вас настоящая наука. А моя специализация – станки, кочегарки, рембаза…
Давайте я вам подскажу где вы найдете общий язык, будете разговаривать на равных. Когда пойдете к выходу, справа будет последняя дверь. Там сидят корреспонденты очень эрудированные, научно подготовленные. Расскажите им о своем важном открытии – они поймут.
… День катился своим чередом. Я успел забыть об изобретателе вечного двигателя. К вечеру, поднимаясь на второй этаж, встретил его на лестнице. Лицо было печально, да и весь он походил на добросовестно выжатый лимон. Думаю, он успел побывать во всех кабинетах.