Для китов – океанских гигантов – это был страшный враг. В первой же экспедиции флотилия добыла 3.484 кита. Их вес – 100561 тонна.
На корабельной фабрике всю эту массу разделывало множество женщин. Кит – ценное сырье. Основная часть – мясо, китина. Оно шло на колбасу. Или просто на китятину – без хитростей.
Во время войны я ел это мясо. У него странные особенности. Жуешь как говядину, волокнистую. А на вкус – натуральная рыба. С непривычки неприятная еда.
В туше много сала – ценного промышленного сырья. Еще китовый ус. Из романов помнятся корсеты, которые барышни накрепко зашнуровывали перед балом. Они делаются из китового уса. А из печени – витамин А. Железы и мозг идут на гормонные препараты. Среди них, например, инсулин.
А еще в пищеварительном тракте кашалота находится твердое, напоминающее воск, вещество, которому цены нет. Это – серая амбра. Фиксатор запахов для парфюмерии. Для изготовления особо дорогих духов.
Из профессионального любопытства я понюхал амбру. Она омерзительно воняла.
Работа на китовой фабрике была тяжелая. Жизнь на базе надоедливая и скучная. Много месяцев в океане. Кругом вода, одна вода.
Под ногами палуба корабля шириной в двадцать четыре метра и длиной в двести со всеми надстройками, которые занимают львиную часть жизненного пространства.
Работницы и команда – мужчины судна придумывали всякие развлечения, чтобы развеять скуку и скрасить время.
Вот одно из них.
Оно, естественно, связано с китом.
Это очень крупное млекопитающее. Самое крупное в океане. Скажем, средний синий кит имеет рост 25 метров, крупный – 33. Его вес 90-120 тонн.
Забуду о скромности, скажу, что у такого гиганта и детородный орган не мелкий. От двух с половиной до трех метров. Для сравнения. У крупного африканского слона – два метра.
Я рассказываю о физиологических особенностях кита вот почему.
На 8 марта, женский день, когда все ложились спать, мужчины разыгрывали свою забаву.
Они брали детородные органы китов, спускались на палубу, где располагались женские каюты, и подпирали ими двери.
Утром девушки отправляясь на работу, пытались открыть дверь, а она не поддавалась. Нажимали посильней, объединяли силы и обнаруживали в коридоре "подарок".
И тут начиналось самое интересное. Они взваливали на плечи китовое приданое и карабкались по крутой лестнице на открытую палубу. Там, под хохот корабельной команды, избавлялись от гостинца.
К счастью для китов, на их добычу был наложен мораторий и в 1975 году китобойную базу списали на слом.
В наши дни за океанскими гигантами охотятся лишь аборигены нескольких стран – без китового мяса они не могли бы существовать.
А я иногда с удовольствием любуюсь игрой океанских гигантов здесь, на восточном побережье США. С каждым годом их становится больше.
Обществу полезны и оптимисты и пессимисты. Если оптимист изобретает самолет, то пессимист – парашют.
Женился мой коллега. В просторной профессорской квартире нареченной составили столы. Среди гостей со стороны невесты – ее коллеги из научно-исследовательского института. Со стороны жениха публика собралась горластая, голодная – наша пишущая братия из молодежной газеты.
Мне досталось место на тахте. Рядом оказался мой коллега – весельчак, незатихающий балагур. Он славился тем, что по любому поводу говорил остроумные тосты и слыл большим гурманом. Хорошая еда была для него божеством.
– Ну, посмотрим, что тут самое вкусное, – проворковал он и осмотрел стол взглядом знатока. – Посмотрим, с чего начнем…
И тут коллега замолк на полуслове.
Я покосился в его сторону и не узнал человека. Он сидел словно каменное изваяние. Молча. Наколол на вилку ломоть лососины, открыл рот и… замер. Правда, я тут же понял, что ничего потустороннего с ним не произошло. Просто парня парализовал пошлый страх.
Повернул я голову и увидел на такте, за нашими спинами, огромного и на вид чрезвычайно свирепого эрдельтерьера. Пес стоял, не шевелясь, и хмуро, неотрывно смотрел на руку моего соседа. Ту, в которой была вилка с лососиной. Наш же балагур со страхом смотрел на собаку. Казалось, поднеси он ближе ко рту вилку, пес тут же защелкнет свои чудовищные челюсти на его руке.
Я ехидно хмыкнул: эрдель покусился на самое святое нашего гурмана. Сладострастию противостояла кровожадность.
Из вредности я сделал вид, что ничего не заметил. Наоборот, стал из-под носа парализованного страхом едока таскать самое вкусное. И нахваливать, конечно, при этом.