Анджей Земянский
А ЕСЛИ БОГ ЭТО Я?
Графитового цвета хонда промчалась по мосту Тысячелетия[1], как будто тот был обычным мостиком над небольшой речушкой, а не одно из крупнейших строений такого типа во всей стране. Водитель даже не успел глянуть ни на зимнюю стоянку грузовых барок, ни на парусные лодки, стоявшие у набережной полуострова. Надежная Кася, или же штурман Джи-Пи-Эс, делала свою работу без сучка без задоринки. И нельзя сказать, будто бы водитель не помнил трассу, но компьютерная девица всегда успевала напомнить о том, чтобы сменить полосу движения. Весной Ружицкий ездил задумчивым и счастливым, хотя бы по причине льющегося в окно теплого и пахнущего свежестью воздуха. Когда Кася приказала ему свернуть направо, пришлось притормозить. На Поповицкой пробки, правда, не было, всего лишь легонький запорчик. На Пильчицкой он снова нажал на педаль газа.
— Держись левой стороны, — напомнила Кася.
Она была права, а весенний вечер способствовал задумчивости. Ружицкий включил поворотник. Обнаружив просвет в сплошном потоке машин, идущих с противоположной стороны, он свернул влево, на широкую, осененную платанами подъездную дорогу. Бесконтактный датчик поднял шлагбаум; когда водитель заглушил двигатель, стекла поднялись самостоятельно.
— Добрый день, пан доктор! — Беата, секретарша шефа налетела на паркинге, когда Ружицкий не успел еще толком выйти.
— Привет, красавица Беата. Плохо, совсем паршиво или все катится в задницу?
Женщина слегка скривила носик.
— Скорее всего, последнее.
— Даже так?
— Дело даже не в том, — девица едва поспевала за ним, стуча каблучками по гранитной плитке. Чувство равновесия у Беаты было просто фантастическим — ни разу не споткнулась. — Новых пациентов только двое. Зато дети крупных шишек! Шеф обделался, сидит с ними сейчас и не знает, что делать.
В присутствии Ружицкого Беата могла позволить себе пооткровенничать и даже матерок подпустить. Доктор считался «своим парнем».
— Вот же, блин. А я так надеялся на спокойную ночь.
— Надеялся, говоришь?
Беата глянула искоса, бегом поспешая за Ружицким. Но его взгляда ей уловить не удалось.
— Ну да, необходимо помнить о надписи над карнизом у входа: «Оставь надежду, всяк сюда входящий»[2].
Секретарша инстинктивно зыркнула в ту сторону. Да нет, девиз по-прежнему гласил: «Мы — ваша надежда». Огромные двери беззвучно раздвинулись перед ними.
— Пан доктор! Пан доктор, что с моим сыном?
— Пан доктор, Оля останется нормальной?
Ружицкого осадила толпа из полутора десятков членов семей, перемещавшихся туда-сюда по шикарному вестибюлю. Беата вместе с тут же подбежавшим портье расталкивали наступавших цепью людей.
— Пан доктор, на вас одна надежда!
— Пожалуйста, умоляю вас. Вот все результаты анализов из больницы… Пан доктор!
Полная женщина размахивала веером бумажек. Но портье был выдрессирован как следует: настырную просительницу он отпихнул и деликатно, и в то же время решительно.
— Сейчас вас пан доктор принять не может! — голос у портье был очень решительным. — Приходите только в назначенное вам время.
Беата открыла ключом внутреннюю дверь. Эта дверь не могла быть автоматической, иначе толпа прорвалась бы в коридор. Портье искусно переместился из авангарда в арьергард, превратившись в Рейтана[3].
— Господа, нельзя, — заслонил он проход всем своим телом. — Нель-зя!
— Но только пан доктор может нам помочь!
— Нельзя! — только и повторял тот. — Приходите в назначенное вам время.
— Но ведь…
— Но ведь пан доктор без предварительной договоренности не принимает.
Беате удалось плотно закрыть стеклянную дверь. К счастью, та была звуконепроницаемой.
— Что это за пациенты? — спросил Ружицкий.
— Те, что от пана министра, так там несчастный случай.
— Какого министра?
— Не знаю. Я его по ящику не видела.
— Может — Странных Действий?
— Не-е, Клиза[4] я знаю, — молниеносно отрезала секретарша. — Этот тут, похоже, какой-то зам или что-то в этом роде. Шеф должен знать.
— А что с ним?
— Не с ним. Сын на мотоцикле во что-то врезался. Позвоночник, полный паралич тела, едва-едва шевелит головой. Каждую ночь у него кошмары. Ему снится, будто бы он парализован, мучается, пытается проснуться, а когда просыпается, то…
— Господи Иисусе! — Ружицкий взмахнул рукой. — Иисусе Христе! — он даже резко остановился. — Сочувствую! Выходит, что самый страшный ужас — это действительность.
1
Не такой уже и крупный (923,5 м.) дорожный вантовый мост над Одрой (Одером), часть внутреннего городского кольца во Вроцлаве, соединяет районы Поповице и Особовице. Сдан в эксплуатацию в 2004 году.
2
Оставь надежду, вся сюда входящий (итал. Lasciate ogni speranza, voi ch’entrate) — заключительная фраза текста над вратами ада в «Божественной комедии» Данте Алигьери.
3
Тадеуш Рейтан (польск. Tadeusz Rejtan, Reytan, Reyten, Грушевка; октябрь 1740— 8 августа 1780, Грушевка) — белорусский шляхтич собственного герба «Рейтан». Происходил из дворянского рода прусского происхождения, первый представитель которого осел в ВКЛ в самом начале XVII века. Депутат Сейма Речи Посполитой от Новогрудского воеводства ВКЛ.
22 марта 1773 года вместе с Самуэлем Корсаком на сейме Новогрудского воеводства был выбран депутатом на Сейм Речи Посполитой и участвовал в так называемом «Разделительном» сейме в Варшаве. Совместно с другими шляхтичами, среди которых отличились Самуэль Корсак (Наваградак) и Станислав Богушевич (Менск), Тадеуш Рейтан пытался сорвать сейм, чтобы не допустить утверждения Первого раздела Речи Посполитой. Когда все средства были исчерпаны, Тадеуш Рейтан, добиваясь от Сейма протеста против Раздела, не выпускал депутатов из зала заседаний — лёг перед выходом со словами: «Убейте меня, не убивайте Отчизну!». Этот протест запечатлён на картине Яна Матейко «Рейтан. Упадок Речи Посполитой». — Википедия.
4
Ссылка на Министерство Глупых шагов (англ. The Ministry of Silly Walks), а не Странных Действий — скетч из 14-й серии «Летающего Цирка Монти Пайтона», впервые показанный в 1970 году. В 2005 году этот скетч занял 15-е место в списке комедийных скетчей всех времен и народов.
Скетч появился под влиянием правления лейбористов в 1964–1970 гг. Тогда создавали новые министерства, которые должны были пробудить экономические инициативы и следить за внедрением правительственных директив.
В этом скетче Джон Клиз (John Cleese) является представителем фиктивного британского правительственного агентства, ответственного за популяризацию глупых шагов посредством предоставления дотаций. — Википедия.