Нет, этого ей лучше не знать…
***
Белый давно убежал на свиданку с драгоценной Елисеевой, а Космос оставался здесь, в пчелином улье, в котором было куда уютнее, чем в квартире, где всем заправляла несносная мачеха. Резались с Пчёлой в «подкидного», и этот счастливец обыграл его целых три раза.
— Ну ты и хрен, Пчела! — неутешительно протянул Кос, бросая карты на стол. — Нет, больше с тобой играть не буду, и так теперь пятак должен. Как лох!
— А ты попытай за хвост удачу, вдруг? — предложил Витя, но Космос недовольно отмахнулся.
— Не-а, играй дальше сам с собой, или жди Фила, чтоб он тебя сразу, в нуль!
— Не дождешься, Косматый! — брат Павловой похлопал себя по карманам, ища зажигалку. — Пойду-ка, курну, давай, раздавай снова!
Лиза не наблюдала за баталиями ребят. Сидела на подушке близко к телевизору, и во все глаза смотрела очередной повтор «ТАСС уполномочен заявить», который успела заучить до крошечных эпизодов. Её голубая мечта о поступлении в юридический институт с каждым годом набирала все большие и большие обороты. Ребята, не видевшие в высшем образовании никакой пользы, бросили с ней спорить.
Дорога домой не утомила Пчёлку. Выспалась в поезде на верхней полке купе, в то время как брат терпел неудобства на нелюбимой нижней; а импровизированное застолье за приезд домой клонило в сон куда сильнее. Особенно после того, как пришлось оторваться от собственной космической станции, от сидения на коленях которой с приятной тяжестью затекло всё тело.
И Лиза не ведала, что стоило уйти брательнику на покурить, как его лучший друг, сидевший в большом кресле, снова посылал сигнал в её сторону.
Большие глаза Павловой с азартом следили за тем, какую картинку передает черно-белый экран «Рекорда», будто б это она специальный агент, заброшенный в какую-то африканскую вымышленную страну.
А Кос…
Чёрт, если он любуется ею, то…
Не тот момент!
— Что ты там делала-то в своем Ленинграде, а? Совсем про меня забыла? — Кос не рассчитал интонаций — два вопроса, брошенных Лизе, получились взыскательными. — Лиз, ты чего молчишь-то?
— Сначала молчал ты, — девятиклассница припомнила Косу его задумчивость, — решил закадрить? Не выйдет!
— Рассказывай, — Кос сполз к девушке на пол, вырубив несчастный телик, — белые ночи видела?
— Космик, сколько раз говорить, что они летом! В июне… — Холмогоров же искал любой предлог, чтобы поговорить без купюр, и заодно разобраться, что же в ней так изменилось, и что заставило его по ней так скучать, обрывая трубки квартиры её тетки. К счастью, на проводе всегда была Лиза, и на саму всесильную он не наткнулся. Но сейчас не об этом…
— Да хоть в июльбре, мне-то все равно, Пчёлка, — Кос поймал светлый локон, выбившийся из ободка на голове девушки, и невольно прикоснулся к мягкой щеке. Легкой прохладой обожгло внезапно, но глупые вопросы так и сыпались. И не знал он, что ей ещё сказать. — Музеи там, как вообще? Пчёла-то не сбежал?
— Космос, ну тебя нафиг! — Лиза, не жалеющая, что друг оторвал её от просмотра любимой картины, по заведенной традиции, кинулась к нему на спину, и растрепала тонкими пальчиками его шевелюру. — И ты именно об этом хотел поговорить? Что не так с твоим пространством сегодня?
— А что не так? — ноша на спине совсем не отягощала. — Я, может, тоже хотел в Ленинград поехать?
— Зайцем? В чемодане?
— Нет, вместо Пчёлы! Что этому щеглу там делать? Он ж ни в чем там не разбирается, никакой культуры!
— А ты, чукча?
— Ну, маленькая, гены — штука стойка, не пропил же пока…
— Ещё бы ты их пропил, Космос, — Лиза балансировала на спине парня, обнимая его за плечи, — я прослежу!
— А если скину? — Кос и сам стал раскачиваться, как лодка, и Павловой пришлось схватиться за него крепче. — Побьешь?
— Нет, не скинешь, — и в этом качестве лучшего друга Лиза была уверена, — сама уроню.
— Хулиганье!
— Спорнем?
— Я готов!
Холмогоров почти зарычал, поднимая на Лизу любопытные глаза, и, пытаясь ухватить её за волосы, раскиданные по плечам. Когда они всё же упали на пол, спор был решен не в пользу Космоса. Павлова затрясла юношеские плечи, совсем близко наклоняясь к другу детства, давая понять, что выиграла.
— Космос! Ну…
Она в который раз не оставляет ему шанса подумать, с таким блеском в глазах глядит на него и, играясь, зная, что никакого наказания на её сметливую голову не последует. И кто виноват, что Кос перестал понимать… Что его так испугало, заставило оглянуться, но с таким же расположением каждый раз смотреть на младшую сестру Пчёлкина?
Кос и сам не заметил, что запоздал с ответом, задержавши свои руки на стройной талии девушки, а Лиза, видя его заторможенную реакцию, щелкает перед глазами большими пальцами…
— Забыл сказать! — приходиться взять себя в руки. Пусть и Пчёла опять высматривает кого-то на улице, не торопясь возвращаться с холодной лоджии. — В кино пойдем? — почему-то сейчас это не казалось странным, а единственным рациональным продолжением встречи.
— В одноименный кинотеатр «Космос»?
— Почему бы и нет?
— С Пчёлой?
Лизе бы не совсем хотелось брать с собой брательника, обычно всю киноленту задававшего каверзные вопросы по формам актрис, и Космос Юрьевич оправдал её надежды:
— Только этого хмыря еще не хватало!
— Тогда бегом отсюда! — Лиза выбежала в коридор на поиски своей зимней дубленки, и Косу оставалось лишь нагнать её, на ходу ища свою верхнюю одежду.
— Подожди…
Через три минуты, совсем не удивленный Витя, лицезревший улицу с высоты пятого этажа, заприметил на площадке до боли знакомую парочку, закидывавшую друг друга снегом. Никто не рисковал выйти из боя проигравшим, а про него эти склеротики, комсомольцы и спортсмены, ясен пень, позабыли.
Надо ли говорить, что на Космоса и Лизу он практически не сердился?
========== Весна 87-го. Под небом вечерней Москвы ==========
Вечерняя Москва всегда манила взоры. Заставляла замедлить шаг по родной улице, и остаться на свежем воздухе подольше, приводя в стройный порядок своё постоянное смятение. Благо, время позволяло безнаказанно ходить по знакомым маршрутам, наполняя лёгкие запахом спокойствия спального района, давно не свойственного центру древней столицы.
Могучие деревья, возвышающиеся над хрущевскими и брежневскими коробками, приветливо сгибались над светлой головой. Небо, клонившееся в свою непроглядную синь, как и всегда ближе к девяти, заставляло Лизу обратить на себя внимание.
Ох, это небо! Красивое небо, летнее, чистое — родник; дух всегда захватывает и голову кружит. Жаль, что всё-таки она не слишком даровитый художник. Фантазия заставляет видеть куда больше, чем простому обывателю, а руки не смогут с точностью передать весь природный контраст. И, наверное, её акварельные наброски всю прелесть не отразят. На листе останутся лишь блеклые следы красок, а безоблачная даль так завораживает…
Витя никогда воспринимал всерьёз детское восхищение сестры при виде синей лазури. Лиза могла часами стоять на пыльной лоджии, смотря в бескрайнюю даль, перебирая либо страницы зачитанного до дыр «Онегина», либо потягивая черный чай с лимоном. Лизе хотелось отдохнуть от суеты, элементарно забывая, что на свете существуют другие важные занятия. Любила она созерцать. Ничего не поделаешь.
— Сейчас тебя ворона стырит, если будешь глазеть во все стороны, Лизк. Нашла развлечение!
— Ворона унесет именно тебя, мохнатое недоразумение, если будешь наседать на мои нервы.
— Я не вкусный, меня не скушаешь!
— Не набивай себе цену!
— Бухгалтерша нашлась! Ты же на юрфак собираешься с горшка? Следачка мелкая!