— Боевая ничья, Космос Юрьевич, — Лиза не хочет показывать, что смущена его ответом, — а насчёт краж поговорим потом, мне бы лучше кассету покрутить.
— Но я бы смотрелся лучше, чем плакат с Джексоном в твоей комнате!
— Ты неисправим!
— К тому же Пчёлкин, что б его, грёбанный расист, у тебя под боком! Ему песни Джексона никогда не нравились…
— Танцевать надо просто под них уметь.
— Я тебе показывал же, что разучил тут, — Космос усаживает подругу в кресло, и, уверив её в своем мастерстве жестом руки, продемонстрировал лунную походку по паркету, пока не врезался пятой точкой в стену. — Етить колотить! Неудачный номер, но ты поняла короче, это так делается.
— В твоих талантах, Космос, я не сомневалась никогда!
— Я стараюсь!
Пока Пчёлкин с видом заумного знатока изучал копию огромного полотна с красноречивыми формами купальщиц, то Лиза занялась поисками труднодоступного. И этим чёртовым кладом была совесть Космоса, который искал ключи от старой отцовской машины. Не то, чтобы Лиза не доверяла другу, который не путал педали тормоза и газа, мучая поддержанные «Жигули» с пятнадцати лет, но железно знала одно…
«Дядя Юра» для нее и «папка» для Космоса — две совершенно разные личности. И Косу достанется за то, что он взял автомобиль родителя без разрешения.
— Космос, а ты уверен, что это удачная идея?
— Поедем, красотка, кататься, — Холмогоров, найдя трофей в шкафу на верхней полке, напевает незатейливую песенку, — лови, алмазная!
— Сцепление бросаю, но фиг тебе, а не ключики!
Голубоглазая прячет ключи от машины в карман, не спеша возвращать их временному владельцу. Она посмотрелась в большое трюмо в коридоре, чтобы подтянуть лямки новенького джинсового комбинезона, привезенного Ёлкой из Болгарии, куда та ездила в служебную командировку.
Последние служили отличным средством для пополнения гардероба Лизы настолько, что кислотное платье, не подошедшее по размеру, осело в благодарных руках Лены Елисеевой безвозмездно. Мать семейства Пчёлкиных отругала Лизу за подобную расточительность, но Лиза не приняла слова Валентины Анатольевны близко.
К слову, собственное отражение в зеркале очень обрадовало девушку. И не только её…
— Деловая нашлась, — Кос ныряет ладонью в большой карман на груди девушки, и сразу обнаруживает там свою пропажу, — а если будешь себя вести хорошо, то порулить дам. Заслужила за хорошие оценки!
— Космос Юрьевич, не расслабляйтесь, — Лиза решает, что путь до улицы проделает на спине друга, обхватив руками его крепкие плечи, — а то всякие рыжие и их подружки руль у вас выхватят. Будете мне на них жаловаться!
— Мне ни рыжие, ни насекомые всякие не нужны, — сын профессора астрофизики за четыре годы дружбы с Павловой привык, что служит для нее не только службой спасения и книгой жалоб, но и большой веткой. — Мне надо блондинку с глазами-тормозами!
— Неприкрытая космическая лесть, — решив, что мучения дождутся Космоса после третьей рюмки за столом на армейских проводах Саши Белова, Лиза спрыгивает на пол, и вспоминает про брата. — Пчёла там уснул? Или на почве своего плоскостопия перенервничал, может, не надо ему сегодня наливать?
— Хер бы вам всем, у меня слух собачий! — Витя всё это время подслушивал, лежа с закрытыми глазами на небольшом кресле в гостиной, зная, что перед хорошим сабантуем надо выспаться. В любой позе.
— Пчёл, ты моргаешь, видим, вставай, — Космос, смотря на часы, понимает, что они точно опаздывают, и Белый опять будет галдеть про то, что свалил бы в армейку раньше, чем их драндулет причалит во дворе его дома, — хорош на голые задницы таращиться, эстет!
— Кос, бля, ты ни хрена не понимаешь, а ещё сын академика, — лениво поднимающийся с кресла Пчёла, медленно тащит себя в коридор, — чтоб ты знал, Косматый, это купальщицы.
— Ботаника строить будешь вечером, когда тебе в тачке места не хватит…
— Пчёл, я на коленочках больше не поеду, задолбалась биться головой о крышу! Вали в багажник, кабанчик!
— Лизк, мы именно туда его и киданём, но без пива, чтобы там не думал выебываться, — картинка свернувшегося калачиком Пчёлы, трясущегося в багажнике, вызывала у Коса закономерный конский ржач, — номер-люкс почти будет…
— Гоблины, чё сразу в багажник? Блять, Лизка, я с тобой больше в «Пьяницу» играть не стану! Это ж было твое охренительное желание…
— Братик, ты сам мне проиграл!
— Долги отдаю.
— Ладно, Пчёлы, хватит бодаться, как два барана, — Космос, подгоняющий друзей, пытается сделать Вите и Лизе внушение: — Так, кислыми мордами никому настроение не портим, там, у тёть Тани на всех слез хватит. С Белым куражимся, шутим, а Ленку подбодрите, что вернется, что и не такое бывает, а тут всего-то два года!
— Кос, ты прям психолог, — Витя готов согласиться, но ему, скорее, смешно от таких цитат великого Холмогорова, — лечишь…
— Лизка, ну ты-то меня хотя бы поняла? — надеясь достучаться до Павловой, Кос внимательно смотрит в голубоватые девичьи глаза, которые всегда выдавали Лизу с головой.
— Поняла, но ребята, — девушка вздыхает, понимая, что может испытывать Елисеева, парень которой уже через день будет отрабатывать строевую походку, — а я бы на её месте оказаться не хотела. И без Сашки будет тоскливо, Филу одному вас разнимать.
— Не волнуйся, родная, армия мне не светит, — в миг потерявший серьезность Холмогоров, подмигивает Лизе, и после получает подзатыльник от Пчёлы, который не в нужный час включает «подругу дней его суровых», — блять, Арина Родионовна, и ты тут, забыл…
— В самом деле, Кос, не напоминай! — бравый тон Космоса и его смех вызывали у Лизы противоречивое чувство. Нет спокойствия, только странное ощущение абсолютного погружения в бездонную космическую пучину. Не сейчас. — Думаешь, что Сашке сейчас легко?
— Не плачь, девчоночка! — связи отца, как и ожидалось, помогли Холмогорову-младшему не испытывать в будущем тяготы армейского быта. И поэтому друзья детства его ещё потерпят. — Белый отслужит — сержантом вернётся, нам нос утрёт с Пчёлкиным. Довольна?
— Кос, харе! — побледневшие щеки сестры красноречиво говорят Вите о том, что его младшенькая близко к сердцу принимает любые темы, касающиеся долгих разлук, армий и… чёрт его дери, Космоса. Эти двое когда-нибудь доведут бедного Пчёлкина до белого колена, так и сопьется на фоне вечных издевательств, но ближе них, Фила и Сани у Пчёлы никого и никогда не будет. — Едрит, опоздаем, правда!
Лиза старается не думать о том, чтобы было с ними, окажись она на месте Ленки Елисеевой. За два года может произойти, что душе угодно, но Павлова ясно видела, что произойдет в перспективе ближайших лет. Такой же путь, как и она, проделывали тысячи советских абитуриентов, которые уезжали из родных городов.
Во-первых, ни Космос, ни Пчёла никуда не денутся. Ей не придется переживать, что брата или друга могут отправить в Афган. Во-вторых, её дорога предельно кристальна и понятна. Окончив школу, она уедет в Ленинград, и станет студенткой юридического факультета, как они давно загадывали вместе с Ёлкой. На каникулы она будет приезжать к Пчёлкиным, к своим ребятам и также действовать на нервы несносному Космодрому, но ничего экстраординарного с ними не ожидалось.
Шутки Космоса, как всегда, били по ней рикошетом, и вызывали неуместные переживания, которые имели свойство захлестывать Лизу с головой и без спасательного круга. Она не думала осуждать его за негативное отношение к срочной службе и любому строгому руководству. Павлова и сама радовалась больше всех, когда узнала, что Юрий Ростиславович, после решительного отказа Космоса продолжать образование все-таки устроил так, чтобы армейская служба не встала на пути его сына. И поэтому пантомима «Лиза Павлова плачется по рядовому Холмогорову» никак не входила в планы дочери судьи.