— А кто, едрид, сомневается, что ты клоун?
— Между прочим, это серьезная профессия, Пчёла, а за твою любовь к дегустации вин тебе не заплатят.
— Иди в жопу, я больше к тебе в бар не припрусь, раз так!
— Тем больше выручки, а то налей ему каждый раз, в убыток…
— Брейк, братья, а то кому-то и в глаз! — Фила бы практически не доставали нескончаемые притирки Пчёлы с Космосом, если бы не обреченный взгляд Сани, который и так лишался их компании на два года.
— Ну, раз в глаз, Пчёл, не пидарас! — наступая, как танк, Кос не знал пощады к Пчёлкину.
— Словишь, Кос!
— Не сегодня!
Белов, хлопая Космоса и Пчёлу по плечам, нисколько не сомневается, что и через два года увидит друзей в качестве сплоченной ватаги.
За столько лет, проведенных то за одной партой, то локтем к локтю в драке, они и вправду сроднились больше, чем родные по крови люди.
========== Лето 87-го. Верные друзья ==========
Ребята находились на вершине айсберга, воспеваемого в фильме с бравыми мушкетерами. Ещё немного, и за столом звучно и невпопад зальется песня «когда твой друг в крови…» или «не плачь, девчоночка», но состояние парней говорило о том, что до этого, как минимум, часа два. Да и не при старших Беловых показывать истинные физиономии.
Но лучшие друзья скандировали Александру залихватские фразы:
— Санёк, давай сразу, бац и до дна! — Пчёла размахивал рюмкой прямо перед носом будущего пограничника, пока не получил лёгкий воспитательный подзатыльник от Катерины. Но, сморщив физиономию, как мухомор, Витя отвечать на жест не стал, продолжая свою шарманку. — Быром, чтоб за ушами трещало, солдатня!
— Куда, в меня, блин, сейчас не взлезет, — Белов бесполезно отмахивался, понимая, что от друзей с их горе-советами никуда не денется, — и ты, Пчелиный глаз, воду не мути! А то от всей солдатни та-а-а-к напою…
— Глянь, Пчёл, он ещё слово «сейчас» выговаривает, на те, умный какой, — Валера пытался держаться, помня о своём распорядке. — Дело — труба! Кос, у тебя лучше разливать получается, не спи!
— Белый, не дрейфь, зато будет чё вспоминать два года.
— Тебе правильно говорят, Саня! Опустошай, где ещё такой щедроты два года-то, нафиг, найдешь?
— Космос, да налей ты ему до краёв, — Катерина Николаевна одобряет жесты друзей племянника, представляя, с какой светлой грустью Сашка будет вспоминать будни на гражданке, — всё, вырос, сегодня можно!
— Катя! — слабые попытки Татьяны Николаевны воздействовать на боевую Катерину практически не имели успеха. Если уж Катя вздумала поощрять замыслы единственного племянника. — Куда ему? Завтра ж вставать…
— Что, Катя? — выпрямив дородные плечи, отвечает женщина. — В первый раз племянника в армию провожаю! Тоже хочется, чтобы ему там гладко жилось.
— Ладно, брат, за тебя! — поток многочисленных реплик прервал Валера, зная, что суть проводов и пожеланий состоит лишь в этих четырех словах, которые бальзамом проистекали по венам Саши.
— Ура, ура-а-а, ур-а-а-а-а-а!
Грустные проводы друга, начинавшиеся для Лизы глупым спором с Космосом, приобретали мажорные обороты, будто бы завтра Сашка не уходит в армию. Она лишь поднимала граненый стакан с газировкой, когда требовалось чокнуться (Ленка снова дразнила приятельницу за то, что водку здесь ей не дадут и понюхать). Смотря на родные лица, Павлова и не решалась вставить свои неуклюжие слова, нарушая культуру мужского товарищества.
Тем более Космос не давал ей повода назвать себя не иначе, как по имени, растолковывая Белому премудрости нелегкой жизни. Спор она не проиграет, выдержка имеется, а про «целоваться» этот балабол точно пошутил. Хватит в этой компании одних Ромео и Джульетты, которых разлучает недобрый товарищ военком.
— Вернешься, пограничник, заживем… Таких дел наворотим, тут тебе зуб даю! — Космос дружеским жестом похлопывал Саню по плечу, обещая, что армия не разделит их родственные души. — Будешь там пока на стреме стоять, и чтобы ни одна собака шахидская через границу бегать не вздумала!
— Загуляем сразу, эт точно… — мечтательно прикинул Пчёлкин, заметно хмелея от рюмки «Арарата». — Только ты Космосина, твою налево, не тряси его так, как будет на перекладине висеть?
— Ему физические нагрузки полезны, Пчёл, не кипишуй, — растрясти друга Саньку Космос не мог и при всем желании, а если бы и начал, то кататься им по линолеуму этой квартирки, исполняя роль пылесборника.
— Ой, дядька, ты не заливай про физические нагрузки, это ж по моей части, — разрешать противоречия Космоса и Пчёлы, как всегда, вызвался Филатов, и золотая середина, высказанная боксером, устраивала обе спорящие стороны. — Сань, ты там лучше о хорошем думай! Про дом, что вернёшься, и всё рядком пойдет, и мы там вместе будем.
— Ну, ладно, братья, как будто теперь-то не живем! Путем всё будет, поступлю, женюсь, — Саша уверен в том, что его путь расписан, как по нотам. — Ленка, а с этим-то не будешь споришь? Видишь, свидетелей уйма!
— А ты закусывай, милый, — Елисеева убрала руку Космоса с поджарых плеч своего парня, зная, что сама хочет обнять Сашку. Они уже не малые дети — не забавляются и не спорят друг с другом, как Лиза и Космос; не распыляются на других, как Витя, которому тесно в штанах при виде каждой мало-мальски симпатичной мордахи. Но расставание в два года не на шутку пугало Лену, и поэтому она старалась не отрываться от своего Белова. — И куда мне с тобой спорить сегодня?
— Солдатик, ты слушай нас! А то два года без голоса разума в виде Космоса Юрьевича, — Космос не желал терять роли старшего наставника в этой безумной и сложной жизни, но настроение позволяло ему добродушно захватить всех в свои космические лапы, — да и без этих подпевок…
— Лучше на тётку локаторы направь, Саня, — негромкий стук по столу перебивает красноречие младшего Холмогорова, — я всякой ереси не скажу. Но лучше орден принеси, мать порадуй, а то сидит, нос повесила! Меня заодно, старую.
— Катя, ну хватит тебе! Ордена, медали, главное, чтоб без трудностей ему там было! — обрывает её растроганная старшая сестра. — А то и граница рядом…
— Никого не обижу, ма… — за громкими голосами друзей детства и родственницы, Саша почти не слышит себя, еле улавливая полувздохи матери. Лена немного развеселилась под общее оживление, но её нежная ладонь, тонкая и мягкая, держится за его локоть, и неохотно отпускает, когда Сашка тянет руку на другой край стола, чокнуться с Катериной или Филом. — Правда, Ленок?
— Знаю, Сашка, — произносит Лена без колкостей, уверяя молодого человека в искренности, — и ты прав, как скала.
Девушка убеждается, что два года превратятся для нее в тяжелое испытание. Что может произойти с ними за это время, куда занесёт нелегкая? Наверное, она сильно преувеличивает свои опасения. Ведь дембель, рано или поздно, настанет, годы без Саши покажутся невозвратимым прошлым. Кошмарным сном, который нужно немедленно забыть.
— Всё, Санька, в оцепление попал уже, влип, — тихо и настороженно бурчит под нос Космос, напоминая себе, что он-то под каблук самой длинноногой девчонки из параллельного класса точно не угодит.
Чего он там не видел? Зачем ему головная боль в лице первой герлы из класса, за которой вьются недобрые и мутные слушки? Не его это история, куда-то попадать, чтобы все смеялись с того, насколько Космос Холмогоров погряз по уши в делах любовных. Если только одна неугомонная Пчёлкина не вспомнит, что он ей, при случае чего, должен будет. Потеряет самоуверенность и нарушит правила игры, вспоминая, что Космос изначально ставил на её слабость.
— Завидовать молча надо, а у Саши планы замечательные, — Лиза, сидящая под боком Холмогорова, всё отчетливо слышит, и решается первой заговорить с Космосом, в адрес которого от нее не поступало ни единого упрёка уже в течение целого часа. И доброго слова тоже. — Учиться, Космос, и ещё раз учиться! Я здорово придумала, правда?
— Лизка, это ты скоммуниздила у дедушки Ленина, вот чё ты звездишь? — Пчёла тоже решил блеснуть знаниями, которые неизменно десять лет вбивал в свою рыжую голову. Однако не слишком удачно, потому что Лиза только насмешливо повела бровью на бесплодные попытки её воспитать. Ей даже не пришлось отвечать за себя, потому что Космос не дал ей этого шанса: