Раньше, если его что-то угнетало, у Тора был безотказный метод лечения – побольше медовухи и секса. Вольстагг, Огун и Фандралл были идеальными собутыльниками, а от прекрасных дев Тор никогда не знал отказа. Теперь стало гораздо сложнее. Один, предугадав возможное поведение сына, запретил ему пить больше двух кубков вина в день, а от одной мысли, что надо будет прикасаться к кому-то, кроме Локи, Тора чуть ли не на изнанку выворачивало. Друзья его не понимали, но Тору было наплевать. Он считал минуты, и их было много. Бесконечно много. Слишком много. Но он считал. Считал и ждал.
Один сидел в своих покоях перед зачарованным зеркалом и терпеливо ждал. Наконец, поверхность пошла рябью и, вместо собственного отражения, Один увидел лицо Лафея.
- Ну наконец-то! Ты где был!?
- Извини, дел много. Привет, друг.
- Привет. Случилось что-то?
- Да нет… – Лафей устало выдохнул. – Устал я. Замотался совсем.
- О как. А сын что, не помогает?
- Занят сын… В лаборатории что-то делает. Твой как?
- Как-как… Плохо, как. Мечется, как волк в клетке. Скоро, глядишь, на людей кидаться начнет… Будь оно все проклято, ну как, как мне его в таком состоянии короновать?! Он же от Асгарда камня на камне не оставит!!
- А Локи на что? Успокойся, вот вернется Локи, прибудем к вам, и сразу Тору полегчает.
- Вернется? Откуда вернется? – Один с подозрением смотрел на Лафея.
- Дак это. Из лаборатории. Он же даже спит там. Я туда заходить боюсь.
- Чего это ты боишься?
- Алхимик он у меня, зелья разные создает. Я один раз зашел без спросу… – Лафей вздрогнул.
- И чего? – Одину явно было очень интересно.
- А ничего. Он такой скандал устроил… У нас потом воины его стороной обходили. Я ему, видите ли, экспериментальное зелье угробил, над которым он черт знает сколько бился.
- А ты что сделал-то!?
- Вот не поверишь! Зашел, а дверь не закрыл, а зелье, это, как оказалось, в темноте держать надо было. Я даже не понял, что за гадость он там варил, если честно. Поди яд очередной.
- Знаешь, – задумчиво произнес Один, – я на своего, пожалуй, больше жаловаться не буду… Он у меня хоть и мужлан неотесанный, но хоть ядами не балуется.
- Вот очень смешно, знаешь. Ладно, ты чего хотел-то?
- А, да ничего. Соскучился просто. Кстати, вы когда прибудете-то?
- Я тоже соскучился. Не знаю. Вот честно, не знаю. Все от Локи зависит.
В этот миг Лафей замер. Глаза его широко раскрылись и, с криком «Локи!!!», он умчался, оставив Вотана в одиночестве.
- Нормально поговорили. И тебе всего хорошего, друг. Зараза… – Один махнул рукой и картинка исчезла.
====== Chapter 17 ======
/Эту главу я посвящаю своей любимой девочке. Надеюсь, теперь ты поймешь, что ни время, ни расстояние, ни какие-то условности не имеют, на самом деле, никакого значения/
Отражение не радовало. Совсем. Щеки впали, от чего и без того острые скулы выделялись еще сильнее. Глаза, казалось, стали еще больше чем были, но теперь не светились глубоким изумрудным, а тускнели темно-зеленым. Один лишь рот выделялся ярким пятном на лице – губы были опухшие, с них не сходила краснота, как не менялась сила натяжения нитей, скрепивших губы в извечном молчании. Локи обреченно провел рукой по волосам, и по щеке скатилась слеза. Первая, за все то время, что он вернулся из Свартальфхейма. Локи оглянулся на кованый сундук, в котором был надежно заперт Мьёлльнир.
«Дорогую же цену мне пришлось за тебя заплатить» – Локи привычно хмыкнул и тут же поморщился от боли – нити с губ никуда не делись.
Локи содрогнулся, вспомнив, как стоял посреди чужого мира и отчаянно пытался докричаться до отца, без малейшей надежды, что тот услышит. Но Лафей услышал. Локи все еще помнил ужас на лице отца, когда тот увидел его, шатающегося от боли и усталости – кровная магия отнимала немыслимое количество сил. Отец тогда молча подхватил его на руки и перенес домой, в Ётунхейм. Холод родного дома принес облегчение горящему от жара телу и успокоил все еще метущуюся душу, все еще не верящую, что отец услышал, спас, что все позади.
Силы восстанавливались, хоть и медленно – казалось, сама ётунхеймская земля бросилась на спасение своего принца. Только вот проблема была в том, что Локи не мог даже вернуться в облик ледяного великана – нити, сшивающие рот, не позволяли этого сделать. Локи бледной тенью метался в собственной постели, снедаемый страхом и болью, раз за разом возвращающимися в кошмарах. Первые три ночи, пока Локи метался в бреду, отец не отходил от него ни на шаг, раз за разом утихомиривая жар, холодными руками остужая горящие губы – магия рвалась наружу, в попытке спасти хозяина, но не находила выхода, и убивала его тело. Наконец, на четвертый день, кое-как придя в себя, Локи выхватил кинжал из сапога и резанул по руке, вспарывая вены – вместе с кровью вытекала и магия, так что ему вскоре стало легче. На седьмой день он уже мог встать с постели и вот теперь стоял перед зеркалом.
«Зачем я ему такой? – вторая слеза скатилась вслед за первой. – Он наверняка уже забыл меня. Он прекрасен, он будущий царь. Тысячи дев мечтают оказаться в его постели. Его мир никогда не примет меня. Его все любят, он их бог, их гордость. Я его не стою. Интересно, он хоть немного по мне скучал? Быть может, первые дни он даже думал обо мне? Он обещал считать минуты… Кому ты нужен, Локи? Тем более – такой. Цверги знали, что делают, – теперь неизвестно, сколько придется прожить с зашитым ртом. Хотя, почему неизвестно? До конца жизни, не иначе. Ведь сердце твоё, Локи, навеки отдано ему. Отныне лишь Тор Одинсон сможет освободить тебя. Отныне лишь Тору Одинсону принадлежит твоя жизнь. Только нужна ли она ему? Конечно же нет…»
Локи не чувствовал слёз, катившихся по щекам, не видел собственного отражения, не слышал, как зашел отец. Лафей крепко обнял сына и прижал к себе.
- Локи, мальчик мой, не плачь. Их можно снять, я уверен. – Локи в ответ лишь всхлипнул и отрицательно покачал головой. Он теперь пытался смириться с мыслью, что придется до скончания времен жить бессловесным и лишенным магии. – Не спорь! Вот поедем к Вотану, он наверняка что-нибудь придумает!
После этих слов Локи отпрянул от отца, отчаянно мотая головой, и забился в угол кровати.
- Локи, малыш, ну что с тобой такое? – Лафей сел на кровать рядом с сыном и погладил его, трясущегося от слез, по голове. – Ты не хочешь в Асгард? – Локи поднял на него красные от слез глаза и вновь покачал головой, подтверждая правоту отца. – Это из-за Тора, да? Не отнекивайся, я прекрасно знаю, что из-за него. Локи, ты нужен ему. Он ждет тебя. Поверь мне, сын, он ждет тебя и сходит с ума, гадая, что с тобой.
Локи распахнул глаза, глядя на отца с легким ужасом и неверием.
- Локи, я клянусь, он ждет тебя. Ты веришь мне? – Вместо ответа Локи уткнулся лицом в плечо отца и шмыгнул носом. Лафей притянул его к себе и обнял. – Ты чуть не отдал свою жизнь, добывая для него Молот. Этого более чем достаточно, чтобы понять, насколько он тебе дорог. Знаешь, когда мы с ним разговаривали в день его отъезда, он ясно дал мне понять, что никуда тебя не отпустит. Ты нужен ему. Ты и сам в этом убедишься, как только окажешься в поле его зрения. Мы ведь не пропустим его коронацию? – Локи лишь горестно вздохнул, признавая свое поражение.