Тор тихонько подошел и обнял своего ётуна со спины.
- О чем думаешь?
- О нас.
- И что надумал?
- Тор… Тебе не кажется, что мы торопим события?
- В каком смысле?
- В смысле… женитьба и остальное.
- Ты… – Тору сдавило горло. – Ты не хочешь…?
- Хочу, но… – Локи повернулся и теперь стоял к Тору лицом. – Ты уверен, что на самом деле этого хочешь сам?
- Локи, да как…
- Подожди, дослушай меня. Ты сказал моему отцу, что не отпустишь меня в Ётунхейм, а потом, ни с того, ни с сего, попросил у него моей руки. Что толкнуло тебя на это, Тор? Ты ведь даже не думал о подобном до сегодняшнего вечера. Что случилось сегодня?
- Ничего не случилось… – Голос у Тора был хриплым, он отвернулся и теперь смотрел на город.
- Не лги мне, прошу. – Локи развернул его лицо к себе и обхватил обеими руками.
- Я не лгу, клянусь! Просто… твой отец… он спросил, кем ты будешь здесь? Только моим советником и всё? Я ведь даже не думал об этом, Локи! Я люблю тебя, и мне этого хватает! А потом… потом Лафей сказал, что рано или поздно, но мне придется жениться и завести детей. А я… Локи, я ж ведь не смогу. Я ведь даже прикасаться ни к кому не могу. Мне никто кроме тебя не нужен. И я вспомнил, как ты сказал тогда, что можешь понести от меня. Это ведь правда, да? А значит, у нас тоже могут быть наследники, и никаких проблем не будет. Нужно лишь твое согласие и всё. И… ты передумал, да? – Тор шмыгнул носом и быстро вытер одной рукой слёзы с щёк.
- Великие праотцы, Тор, нет! Конечно же нет! – Локи вытирал слёзы Тора, не замечая собственных. – Я… Какой же я дурак! Я думал, что для тебя это просто обязательство, что на самом деле ты этого не хочешь.
- Глупый, глупый мой, ну как я могу не хотеть?
- Я такой дурак…
- Можно я не буду спорить? – Тор хихикнул и поцеловал своё чудо.
====== Chapter 24 ======
- Скажи, ты веришь в сказки?
- Локи, какие сказки, мы же боги?
- Нет, Тор, нет! – Локи выбрался из объятий Тора и сел на постели. – Не о драконах речь!
- О сокровищах? – Тор смотрел на Локи снизу вверх и откровенно любовался: зеленые глаза блестят, волосы разметались по алебастровой шее.
- Да нет же… В Мидгарде… у них есть одна сказка. Сказка о настоящей любви.
- Расскажи мне?
- Она о прекрасном юноше с уродливой душой. Он был очень красив, его все любили, но однажды… он очень сильно обидел одну ведьму, и она прокляла его. Он стал уродлив снаружи так же, как был ужасен внутри. Лишь год она дала ему, чтобы найти ту, что полюбит его не за красоту, но за душу. Иначе, он остался бы таким навеки.
- И он нашел ее?
- В этом и все дело. Да. Он смог… смог перебороть себя. Смог стать другим. И знаешь, что самое главное? Она полюбила его, но и он полюбил тоже. Но он смог отпустить ее, зная, что последний шанс упущен, что она не скажет, что любит, что он не вернется. И отпустил ее.
Тор сел на кровати и обнял любимого, которого малость трясло.
- Тшшш… Успокойся. И что случилось потом?
- Она успела. Уходя, она сказала, что любит.
- И он снова стал собой?
- Да, но… Ты можешь представить себе силу этой любви?
- Могу.
- Что?
- Я могу представить себе силу этой любви. – Тор провел пальцем по губам ётуна. – Мне ли не понимать значение этой силы? Мне, что чуть не потерял свою единственную любовь? Она полюбила его, несмотря на его уродство. Она приняла его. И спасла. А я полюбил тебя. Ослепительно-прекрасного, но такого глупого… Я не говорил тебе, но… В тот день, когда ты был у цвергов, когда тебе… ну ты понял… Я проснулся от сжигающей боли. Рот был окровавлен, я еле дополз до купален. Я не знал, что это и даже боялся представить, но… У меня изнутри словно рвалась боль. Боль и предчувствие. Я знал, что случилось что-то плохое, и что будет только хуже. Я так боялся за тебя. А потом ты появился и… – Тор вздрогнул. – Мне до сих пор страшно представить, что было бы, если бы я не смог снять нити? Если бы их зачаровали иначе? Если бы я просто не успел?
- Не думай об этом. – Локи прижался к Тору и уткнулся носом ему в шею. – Ты смог и это главное.
- И как после этого не верить в сказки?
- Свою сказку мы творим сами… – Локи не стал больше ничего говорить, нежно поцеловав свое счастье.
Руки Тора скользили по спине ётуна, сжимая нежно, но по-собственнически. Локи прижимался к нему всем телом, словно хотел слиться в единое целое, а Тор держал его крепко, словно что-то могло заставить ётуна исчезнуть. Прохладная кожа Локи остужала жар, горящий внутри Тора. Он всё целовал и целовал эти податливые губы, зарываясь пальцами в волосы на затылке. Он прижимал к себе это тонкое тело, когда укладывал его на постель. Он не разрывал поцелуя, когда Локи обвил его талию ногами, и начал гладить широкую спину. Тор перестал терзать губы Локи лишь когда нечем стало дышать.
Повинуясь движению тонких бледных пальцев, появился фиал с маслом.
Тор глубоко вдохнул и стал вылизывать шею тихонько постанывающего ётуна.
Пальцы, уже привычно смазанные маслом, легко скользили внутри Локи, от чего взгляд изумрудных глаз подернулся пеленой, а ногти сильнее впились в спину Тора.
Когда пальцы сменил член, широким мазком проехавшийся по простате, Локи застонал особенно громко, а Тор уткнулся носом ему в висок, и тратил последние остатки разума на то, чтобы удерживать ритм. Он размеренными движениями входил в Локи до самого основания, чтобы выйти почти полностью и вновь резко толкнуться вперед.
Локи было настолько отчаянно-хорошо, что, казалось, не может быть лучше. Лишь когда Тор сжал в мозолистом кулаке член ётуна, а мир раскрасился всполохами разноцветных огней, Локи осознал, что есть рай, значительно лучше Вальхаллы. Рай, в котором он бесконечно свободен. Рай, в котором сильные руки сжимают бедра, нежные, до боли родные, губы целуют в висок, а время измеряется толчками одного тела в другом.
Тор кончил на считанные секунды раньше Локи, оросив своим семенем лоно ётуна. И даже если в нем зародится новая жизнь – Локи не боялся. Он любим, и ничто не может быть важнее.
====== А по утру они проснулись... ======
Асгард спал. Спали жители. Спали гости. Спали даже Фрейины кошки. Один лишь Хеймдалль бдел на своем посту – ему по определению спать было нельзя, хотя именно в это утро он последними словами поминал того, кто решил, что Страж должен страдать бессонницей. Коронацию Тора Одинсона отметили славно. Поговаривали, что даже в Ванахейме были видны отблески салюта, что устроили пьяные маги в честь нового царя.
Все было тихо и спокойно. И лишь один нахальный солнечный лучик упрямо полз по подушке, пробиваясь сквозь незадернутые портьеры, с подлой целью засветить прямо в глаз Одину-Всеотцу. Сказать, что Один был не рад этому факту – не сказать ничего.
Он лежал, смежив веки, но даже так ему казалось, что он на палубе корабля – так сильно раскачивалась кровать. Откуда-то сбоку веяло холодом, так что он лишь плотнее натянул на себя одеяло, которое тут же поползло в обратную сторону. Один, удивившись сквозь тяжкое похмелье, вновь дернул за одеяло, но оно вновь попыталось уползти. Удивившись еще сильнее, Один собрался с силами и открыл глаз.
- Ну твою ж мать, а?
Древнескандинавский – язык очень ёмкий, так что все мысли Вотана уместились в одном предложении. Открывшаяся его взору картина поясняла почти все и сразу. Холодом веяло от Лафея, с которым Всеотец проснулся в одной постели. Опять. Вывод из этого, как показывает практика повествования и обширный жизненный опыт, был один – вчера была пьянка. Нет, не так. Вчера была ПЬЯНКА. Что именно они отмечали, и с кем – вопрос спорный, однако, выпито было много. Слишком много. Иначе как объяснить ощущение, что у него во рту ночевали Фрейины кошки, причем все сразу?