Некоторые имена мало что говорят нашему читателю, однако автор разъясняет свой принцип отбора, одновременно подчеркивая его неизбежную субъективность. А кто не знает того или иного гения – заодно и познакомится.
По Ландраму, указанные качества закладываются с детства, в процессе формирования личности, и не наследуются, а усваиваются при соответствующем окружении и воспитании. Что же касается интеллекта и образования, то их роль весьма незначительна, более того, слишком высокий IQ и “излишняя” образованность оказываются излишним грузом, не позволяющим достичь вершины успеха.
Отдельно рассматриваются прочие многочисленные факторы, имеющие отношение к формированию будущего гения (наличие братьев и сестер и порядок рождения ребенка в семье, влияние родителей, роль кумиров, энергия либидо и т. п.)
Особое внимание автор уделяет так называемой “концепции парадоксального намерения”, предложенной Франклом, согласно которой нельзя зацикливаться на достижении конечного результата. Необходимо сразу определить главную цель, а затем как бы забыть о ней, спрятать подальше в подсознание и сосредоточиться на промежуточных целях, приближаясь к главной step by step. Короче говоря, слишком сильно хотеть – вредно: ничего не получится. Кстати, и к тому, о чем вы сейчас подумали, это тоже относится.
Одна из интереснейших глав книги – “Кризис как прародитель творческой энергии и могущества”. Опираясь на работы выдающегося физико-химика, нобелевского лауреата Ильи Пригожина,установившего неожиданные общие закономерности в неживой и живой природе, автор развивает тему влияния кризисных событий в жизни человека на его поведенческие характеристики, в дальнейшем определяющие успех.
Приводимые в книге факты свидетельствуют: подавляющее большинство великих в свое время пережили серьезные потрясения, тяжелые душевные или физические травмы, находились на грани отчаяния. Одни приобрели после этого необычайные творческие способности (этот феномен отдельно обсуждается), других кризис вооружил волей, упорством, склонностью к риску…
Вообще, герои книги вызывают прежде всего сочувствие: мало того, что путь бесконечно труден, так ведь и достигнутый фантастический успех, как правило, особой радости не приносит (функциональные расстройства личности, одиночество гения etc.).
Очень хороша заключительная глава “Власть, успех и личность” (понятие “власть” трактуется автором широко: политическая власть; финансовое могущество; власть над умами и сердцами людей), в частности, небольшой раздел “Компьютер как метафорический пример развития личности”, рассчитанный на продвинутого читателя.
Кратким пособием родителям по воспитанию будущего гения может служить завершающая книгу таблица “Двенадцать принципов развития творческих способностей у детей”.
Резюме. По всем параметрам (всесторонний подход к предмету обсуждения, глубина анализа, четкая структурированность текста, множество таблиц и т. п.) работа Ландрама – самая настоящая (и превосходная!) научная монография. Даже рецензия на нее непроизвольно пишется по схеме отзыва на диссертацию. С другой стороны, живость и доступность изложения позволяют отнести “Четырнадцать гениев…” к лучшим образцам научно-популярной литературы. А если прибавить к этому насыщенные любопытными подробностями биографические очерки – все признаки бестселлера налицо.
Качество перевода и редактирования более или менее удовлетворительное – ляпы вроде трансформации названия знаменитого романа Гессе в “Игру в шарики” или мадам Симоны де Бовуар в месье Симона де Бювуара встречаются все-таки не на каждой странице и поэтому вызывают скорее улыбку, чем раздражение.
Читайте, завидуйте (или сочувствуйте): они стали великими.
Непростая наука убеждать
Сергей Поварнин. Спор. О теории и практике спора. – СПб.: изд. “Лань”, 1996.
Понятия “человек “ и “спор” неотделимы. С полным основанием Декарт мог бы сказать: “Спорю, следовательно, существую”. Ибо человеческую сущность такая формулировка выражает, пожалуй, не в меньшей степени, чем общеизвестное Cogito ergo sum. В философском смысле жизнь человека есть непрерывная цепь споров: с природой, с судьбой, с себе подобными, с самим собой, наконец Даже самым бесконфликтным из нас приходится время от времени вступать в спор с окружающими. Абсолютных конформистов не бывает, за исключением, разве что, приверженцев некоторых религиозных учений Востока, а также клинических идиотов. Люди спорят на работе и дома, в пивной и в парламенте. Между тем никто не задается простым вопросом: “А умеем ли мы спорить?” Вопрос, конечно, риторический. Откуда же взяться умению, если нас никогда этому не обучали!