— Собственно, вопросов всего два: что ты знаешь об этом Козлове и почему ты его остановил?
— Ну, как почему? — ненатурально удивился Фомичев. — Мы же выходим на новый уровень борьбы с преступностью, о чем не устает вещать тот же господин Сбитнев. Разве ты не слышал? В нынешних условиях развития общества от сотрудников правоохранительных органов требуется повышенная бдительность, — очень похоже передразнил он начальника РУВД.
— И ты что, все подряд автомобили останавливаешь и багажники их проверяешь?
Старший лейтент скривился.
— Я знаю, что тебе полковник по этому поводу сказал. А если не сказал — то, что про меня думает. Мол, Фомичев этого старикана тормознул, чтобы стольник у него стрельнуть. — Он взял в руки пару галстуков и какое-то время переводил взгляд с одного на другой, делая, видимо, нелегкий выбор. Лейтенант терпеливо ждал. — А я, между прочим, Серега, давно за этим пенсионером слежу. Подозрительный тип! Это сейчас Козлов все больше белым днем с пассажирами ездит, а раньше — ночью и порожняком. Якобы порожняком! Дурак я был, что в такие вот ночные поездки багажник его не проверил, наверняка бы что-нибудь интересное обнаружил.
— Значит, ты его остановил, так сказать, из общих соображений? Или заметил что-то подозрительное?
— Знаешь, Серега, когда он повернул с Раздольной и увидел меня, то сразу сбросил ход, будто испугался и раздумывал — ехать дальше или нет. А потом все-таки поперся. Да и деваться-то ему было особо некуда — поворотов других в том месте не имеется.
— А ты полковнику об этом сказал?
— А он меня спрашивал? Я, если хочешь знать, в его кабинете и рта не раскрыл.
— Ну что ж, спасибо тебе, Филипп, за исчерпывающие ответы. — Курский встал. — И последний вопрос… У тебя было сегодня плановое дежурство? Или ты подменял кого-нибудь?
Фомичев, стоя в это время перед зеркалом, спиной к Сергею, вроде как напрягся и, обернувшись, довольно злобно посмотрел на своего гостя:
— Да ты никак, лейтенант, меня подозреваешь в чем-то? — И, отвернувшись, буркнул: — Плановое, плановое…
В это время на кухне зазвонил телефон. Фомичев вышел из комнаты, и Курский сразу же внимательно ее оглядел: он опасался глазеть по сторонам при хозяине квартиры, дабы с самого начала не спровоцировать у того приступ раздражения и недоброжелательности.
Ничего заслуживающего внимания Сергей не обнаружил. Отметил лишь, что квартира — старой планировки, и комната, в которой он находился, проходная.
После секундного размышления Курский быстро пересек помещение, отворил дверь, ведущую в другую комнату, и окинул ее быстрым взглядом.
Над полуторной, «холостяцкой», кроватью Фомичева висела на стене уже знакомая лейтенанту афиша с Александрой Ликиной в роли Клеопатры.
6. Окунь и Гангут
Тот из спасителей ноутбука, что был постарше, сейчас впервые подал голос, и Советник сразу понял, почему он молчал до сих пор: боялся быть опознанным. И не сам вопрос о Гангуте практически деморализовал Окуня, а именно этот голос, который он сразу узнал.
— Так ты — Канат? — безнадежным тоном спросил Советник, поскольку хорошо понимал, каким будет ответ.
— Верно. А ты кто будешь? Ведь это ты говорил, что у тебя наш товар? Так?
Окунь через обзорное зеркало пытался рассмотреть Каната. Ничто в его лице с перебитым носом не говорило о том, что этот тип способен провести его, самого Советника, как последнего лоха. Тем не менее так оно и произошло. Кража ноутбука и его возвращение законному владельцу были инсценированы по всем правилам криминального искусства. И своего хураловцы добились: они — в автомобиле Советника, держат, сидя сзади, его с Гангутом под прицелами пистолетов и могут спокойно диктовать свои условия игры.
Впрочем, и игры-то уже никакой нет. Они с бригадиром обречены сдаться на милость победителей. Торговаться, находясь на мушке, невозможно.
Окунь искоса взглянул на Гангута. Может, этот автобандит что-нибудь придумает? Изобретает же он всякие там подставы на дорогах.
Хотя нет, в основном такие подлянки Куцый разрабатывает. Где-то он сейчас, их балаковский браток? Заодно ли он с хураловцами?
Но имеет ли это сейчас хоть какое-то значение, если жизнь Советника может оборваться в любой момент?! Ведь люди Хурала — натуральные беспредельщики, что они и доказали, без всякой жалости расправившись с Ряхой и Пионером.
— Ты чего там примолк, братан? Чего муму из себя изображаешь? — Канат ткнул Окуню стволом в спину. — Где товар, тебя спрашивают? А то у нас есть средство развязать тебе язык. Работает почище «сыворотки правды». Верно, Тум?