Все пассажиры джипа разом повернули голову в его сторону и увидели, что впереди на дороге действительно происходит нечто странное. Мини-вэн «Фольксваген», на высокой скорости обогнавший их джип, вдруг начал теснить к обочине серебристый «Мерседес», пытаясь его подрезать. Но Чанг, сидевший за рулем машины Окуня, прибавил ходу, и «Фольксваген», как ни тужился, поделать ничего не мог.
Тогда из открытого окошка мини-вэна показалась рука с зажатым в ней пистолетом и стала делать характерные жесты — приказывая водителю «Мерседеса» остановиться.
А когда Чанг не среагировал, вслед за рукой из окна «Фольксвагена» появилась и голова, которая что-то злобно закричала.
Советник эту голову сразу узнал. Она принадлежала Огоньку — главному палачу балаковской группировки.
7. Старший лейтенант Митин
Получив отказ от обозленного шофера Володи на просьбу подвезти его до дома, Костя Митин покинул служебный «уазик» возле Малининского РУВД. Но вылез он здесь, скорее, по инерции, потому как считал свою работу на сегодня законченной. Да если бы и испытал вдруг Костя приступ служебного рвения, то все равно не знал бы, что предпринять для продолжения расследования. Здесь Митин всецело доверял Сергею Курскому и попросту ждал от своего младшего коллеги руководящих указаний.
Но, если бы он такие указания и получил, то следовать им вряд ли бы стал. Все его помыслы и душевные устремления крутились сейчас вокруг прекрасного образа Александры Ликиной.
Тем не менее первоначальное его восприятие этой «фигурантки» как холодной, недоступной богини, для которой чужды обычные, естественные отношения между мужчиной и женщиной, все-таки довлело над ним, не выветрилось окончательно, несмотря на симпатию, каковую актриса вполне определенно выказала к Косте. И он сейчас не мог поступить так, как всегда поступал, если девушка ему нравилась, — набрать номер ее телефона и пригласить к себе домой. Или напроситься к ней в гости. Или предложить ей сходить с ним в ресторан, хотя этот вариант был наименее желательным — таковым его делали ненужные финансовые расходы и отсутствие в подобного рода заведениях кроватей.
Костя никогда не считал чисто визуальный контакт с женщиной достаточной компенсацией за невозможность затащить ее в постель. Но сейчас ему казалось, что душевный дискомфорт, который он вдруг стал ощущать, расставшись с Сашей Ликиной, может быть сглажен вполне платоническим общением с нею. О большем он был пока не в состоянии даже мечтать.
Наверно, это и есть любовь, рассуждал Митин, когда то ли душа, то ли тело, то ли они оба вместе взятые испытывают зуд, наподобие чесотки, в виду отсутствия объекта обожания. Но, если перекинуться с любимой женщиной несколькими фразами, выпить с ней кофе, а то и чего покрепче, раздражение организма должно пройти.
И все-таки Костя никак не мог заставить себя позвонить Саше, что-то в нем такое заколодило.
Схожие ощущения он испытал, когда в дверном замке его квартиры, который Костя без всяких проблем открывал полтора десятка лет, вдруг ни с того ни с сего застрял ключ. Дергал-дергал его тогда Митин, крутил-крутил, да все без толку: замок сломался, и пришлось вызывать жэковского слесаря.
Но тут, понятно, никакой слесарь не поможет, и душевное равновесие придется восстанавливать собственноручно.
И неодолимая сила понесла старшего лейтенанта в «район красных кирпичей», к домам элитной застройки, где проживала актриса по жизни и фигурантка по делу Александра Васильевна Ликина.
Покрутившись без ясной самому себе цели вокруг ее местожительства, он решил наконец совершить что-нибудь активное и направился к подъезду актрисы.
И здесь нос к носу Митин столкнулся с Филиппом Фомичевым, гаишником, автором сенсационной утренней находки в багажнике автомобиля. Тот был при полном параде — в тройке, светлой рубашке и галстуке, — а в руках держал три белые розы в целлофане. Он, похоже, направлялся в тот же подъезд, но шел с другой стороны дома.
— Здрасьте пожалуйста, — не слишком приветливо поздоровался гаишник. — Полюбуйтесь только, во что господин Сбитнев наш город превратил. Раньше было родимое Малинино известным на всю область очагом культуры, а теперь просто зона какая-то. Вас, оперов, развелось здесь, как крыс на помойке.
— Я на тебя не обижаюсь, Филя, — миролюбиво отозвался Митин. — Если бы я по утрам на покойников прямо на дороге натыкался, наверняка таким же нервным стал. Страсть как я их не люблю, мертвецов этих. Я всегда считал, что место им в могиле, а не в чьем-то там багажнике.