- Что?
- Ведь вы меня преследуете... Вы ополчились против меня, словно вы... словно вы меня за что-то ненавидите... Я вам ничего не сделала!
Как раз подходящий момент: надо подняться, покончить с этим, поговорить серьезно. Мегрэ так и собирался сделать. Ни за что на свете он не хотел бы, чтобы его сейчас кто-нибудь увидел с площадки. Слишком поздно! Он пропустил момент, а Фелиси вдруг становится напористой, пользуется новым ударом грома, чтобы уцепиться за него, она теперь совсем близко, он чувствует на своей щеке ее горячее дыхание, видит ее лицо рядом со своим.
- Может быть, потому, что я женщина? Может быть, вы такой же, как Форрентен?
- А чего от вас хочет Форрентен?
- Понятно, чего хочет... Он пристает ко мне... Он преследует меня... Он мне заявил, что рано или поздно я все равно буду...
Может быть, это и правда. Мегрэ вспоминает лицо управляющего, его .несколько двусмысленную улыбку, его толстые чувственные губы.
- Если и яы этого хотите, скажите! Я предпочитаю лучше...
- Нет, дитя мое, нет...
На этот раз он встает и отстраняет ее.
- Давайте спустимся вниз! Нам нечего делать в этой комнате...
- Это вы сюда явились...
- Но совсем не для того, чтобы здесь оставаться, тем более не для того, чтобы внушить вам такие мысли... Спускайтесь, прошу вас.
- Дайте мне привести себя в порядок.
Она неумело пудрится перед зеркалом. Дергает носом.
- Вот увидите, вы окажетесь причиной несчастья...
- Какого несчастья?
- Не знаю... Во всяком случае, если меня найдут мертвой...
- Да вы с ума сошли! Идемте!
Он пропускает ее вперед. От грозы вокруг стало темно. Ей приходится зажечь в кухне лампу. На плитке кипит кофе.
- Я думаю, мне лучше уехать, - произносит Фелиси, погасив газ.
- Куда уехать?
- Куда-нибудь... Я сама не знаю... Да, я уеду, и меня никогда не найдут... Зря я сюда вернулась...
- Никуда вы не уедете!
Она бормочет сквозь зубы так тихо, что он даже не уверен, правильно ли расслышал.
- А вот посмотрите!
И тут Мегрэ на всякий случай -бросает:
- Если вы хотите поехать к юному Петийону, то могу вам сообщить, что он сейчас находится в пивной, где полно женщин, в Руане.
- Это не...
И тут же продолжает:
- А мне-то какое дело?
- Это он и есть?
- Кто он? Что вы имеете в виду?
- Он ваш любовник?
Она презрительно смеется:
- Мальчишка, которому нет еще двадцати лет!
- В любом случае, бедняжка Фелиси, если вы его хотите спасти...
- Никого я не хочу спасать... Впрочем, больше ничего я вам говорить не буду... Вы не имеете права целый день торчать возле меня и досаждать мне... Я буду жаловаться.
- Жалуйтесь!
- Вы считаете себя очень ловким, не так ли?.. И сила на вашей стороне... И вы нападаете на бедную девушку, потому что вы прекрасно знаете, что она не может защититься...
Он напяливает на голову шляпу и, несмотря на дождь, переступает порог дома, чтобы вернуться в "Золотой перстень".
Уходит, даже не простившись. С него хватит! Он допустил ошибку. Теперь нужно все начинать сначала, вести расследование с другого конца.
Если он вымокнет, так ему и надо! Но не успевает он шагнуть, как Фелиси бежит за ним.
- Не уходите!
- Почему?
- Вы сами знаете... Не уходите!.. Я боюсь грозы.
И это правда. Тут она не лжет. Она вся дрожит, умоляет его остаться. Она благодарна ему, что он вернулся, вошел в кухню, уселся хоть и с ворчливым видом, но все же уселся.
И в благодарность она тут же спрашивает:
-Хотите чашечку кофе? А может быть, хотите выпить рюмочку?
Она пытается улыбнуться и повторяет, подавая ему чашку:
- Почему вы со мной так жестоки? Ведь я вам ничего плохого не сделала.
Глава четвертая
ПРОИСШЕСТВИЕ С ВЫСТРЕЛОМ ИЗ ТАКСИ
Мегрэ неторопливо поднимается по улице Пигаль. Уже миновала полночь, и после грозы стало свежо, на тротуарах еще не высохли лужи. Светятся вывески ночных кабачков. Швейцары сразу же узнают комиссара, когда он проходит мимо, а в табачной лавчонке на углу улицы Нотр-Дам де Лоретт клиенты, которые пьют у подковообразной стойки, при виде его переглядываются. Конечно, непосвященный вряд ли что-нибудь заметил бы. Однако по всему Монмартру, который только и живет полуночниками, чувствуется какое-то неуловимое движение, словно легкая рябь, предвещающая бурю на водянойглади пруда.
Мегрэ это знает. И он доволен. Здесь, по крайней мере, ему не нужно иметь дело с девчонкой, которая либо плачет, либо ведет себя вызывающе. На ходу он узнает знакомые силуэты, слышит слова приказа, которые передаются из уст в уста, и замечает даже, как в туалетных комнатах дансингов перепуганные уборщицы, так называемые "мадам пипи", поспешно прячут пакетики с кокаином.
"Пеликан" здесь, налево. Вот его голубая неоновая вывеска, негр-швейцар у дверей. Кто-то появился из темноты, поравнялся с комиссаром и произнес со вздохом:
- Я так рад, что вы приехали.
Это Жанвье. Он объясняет с безразличием, которое иные бы могли принять за цинизм, но которое все же немного наиграно.
- Он уже готов, шеф... Я боялся только одного: как бы он без вас все не выложил... Он вот-вот расколется...
Они останавливаются у края тротуара, словно наслаждаясь свежим послегрозовым воздухом, и Мегрэ набивает новую трубку.
- Начиная с Руана он совсем не в себе... Пока мы в ожидании поезда сидели в буфете, мне раз десять казалось, что вот он сейчас бросится ко мне и все расскажет... Он еще новичок...
От Мегре не ускользает ничего, что делается вокруг. При видел его многие из тех, у кого неспокойно на совести, пускаются наутек, другие поспешно прячут в надежное место какие-то запретные вещи.
- В поезде он сидел совсем обессиленный... На вокзале СенЛазар, когда мы приехали, он растерялся, не знал, что делать. Кроме того, он еще немного пьян. Ведь со вчерашнего дня он так много пил... В конце концов он потащился к себе на улицу Лепик, там, видимо, помылся, надел смокинг... Ел он без всякого аппетита в дешевом ресторанчике на площади Бланш, а оттуда явился на работу. Вы туда идете?.. Я вам еще нужен?..
- Иди поспи, старина...
Если Мегрэ понадобится помощь, на набережной Орфевр оставлены на всякий случай двое из его бригады.
- Пошли! - вздыхает Мегрэ.
Он входит в "Пеликан" и пожимает плечами, видя, что негршвейцар суетится вокруг него и считает своим долгом растянуть рот в улыбке до ушей. Комиссар отказывается оставить свое пальто гардеробщице...
Сквозь плюшевые занавеси у входа в зал до него доносятся звуки джаза. Налево маленький бар.
Две дамы, сидящие там, зевают. Какой-то папенькин сынок уже порядочно набрался. Навстречу Мегрэ спешит хозяин.
- Привет! - ворчит комиссар.
Хозяин, видимо, встревожен.
- Скажите... По крайней мере, ничего страшного?
- Да нет же... Нет...
И Мегрэ, отстранив его, усаживается в углу, неподалеку от эстрады, где играют музыканты.
- Виски?
- Кружку пива...
- Вы же знаете, что пива мы не держим...
- Тогда рюмку коньяка с водой...
Вокруг все так у6ого! Клиентов почти нет. Да разве зайдет сюда настоящий клиент, в этот узенький зал, где лампы под абажуром излучают красноватый свет, переходящий в лиловый, когда оркестр начинает играть танго? За столиками - женщины, в обязанности которых входит развлекать гостей. Теперь, когда они узнали, кто этот новый клиент, они не дают себе труда танцевать друг с дружкой, и одна из них берется за вязание.
На эстраде Петийон в смокинге кажется еще худее, еще моложе, чем на самом деле. Из-под длинных светлых волос смотрит мертвенно-бледное лицо, глаза покраснели от усталости и тревоги. Как бедняга ни старается, он не может отвести взгляд от комиссара, который ждет.
Жанвье прав: он совсем готов... Есть признаки, которые не обманывают, ясно показывают, что человек дошел до предела, механизм его вышел из строя, разум у него помутился, и он спешит покончить с этим, выложить все, что у него на сердце. Ему так тяжело, что вот-вот он положит свой саксофон и бросится к Мегрэ.