— Отпусти, Елизавета Петровна.
— Как отпустить?
— Отпусти от двора — не прижиться мне здесь.
— Да ты что? Аль служба тебе твоя не нравится?
— Да что служба! Коли о правде заговорили, не могу я с графом Разумовским встречаться, каждый Божий день его бок о бок с тобой видеть. Разум одно, обида — другое. Отпусти, не томи.
— Куда ж ехать-то решил?
— Изволила ты, государыня, село мне на Волге подарить, большое, богатое — Работки. Я бы дом там построил, церковь благодарственную в память благодеяний твоих царских ко мне, грешному, там бы и жил.
— И не заскучаешь?
— Какая скука! Вот если б только…
— Говори, говори, Алексей Яковлич, ни в чем не откажу!
— Сынка бы со мной и дочку-красавицу…
— А вот об этом забудь! Живут они как племянники госпожи Шмидтши, так и будут жить, так и судьбу их устрою. Нечего злым языкам повадку давать — одних разговоров не оберешься.
— Родные ведь — а там без отца, без матери…
— Какие в царской семье родные. Да и лучше им отца с матерью не знать да забыть — легче жизнь проживут, Бог даст, зла меньше встретят.
— Государыня…
— Нет!
ЛОНДОН
Министерство иностранных дел
Правительство вигов
— Итак, оказывается, Лопухинское дело далеко не единственное, Гарвей. Бестужев или не сумел, или не захотел по-настоящему его осмыслить. Как следует из последней депеши, существовали и другие заговоры в пользу императора Иоанна.
— Вряд ли они заслуживают вашего внимания, милорд, речь идет о нескольких человеках, не имеющих поддержки ни в придворных кругах, ни в армии.
— Как нельзя более заслуживают, Гарвей, прежде всего потому, что самим фактом своего возникновения подтверждают — императрица Елизавета не пользуется безусловной популярностью и поддержкой, как нам пытаются представить. В одном из таких заговоров, помнится, были замешаны и гвардейцы?
— Если вы имеете в виду прапорщика Преображенского полка некоего Ивашкина. Он действительно намеревался прибегнуть к радикальным мерам — убить и императрицу, и ее наследника.
— Прапорщик был один?
— Нет, в его намерении собирались принять участие сержант того же полка и камер-лакей арестованной правительницы принцессы Анны.
— Иными словами, доступ во дворец в той или иной форме был обеспечен, а для убийства, как вы сами знаете, вполне достаточно трех брави, лишь бы у них была решимость и знание обстановки. Позвольте, но среди противников Елизаветы, мне кажется, мелькнул и какой-то более высокий офицер?
— Да, подполковник Иосиф Батурин. Но его планы выглядели иначе. Резидент доносил, что он хотел уничтожить графа Алексея Разумовского и возвести на престол наследника. Самое подозрительное в этой истории, по мнению нашего корреспондента, слухи о том, что Батурин якобы передал великому князю написанную то ли на иностранном языке, то ли просто латинскими буквами записку, которая и была перехвачена.
— Иными словами, появились сторонники наследника престола.
— И их совсем не мало. По словам Бестужева, в Тайной канцелярии очень много дел об оскорбительных речах против императрицы и, прежде всего, ее фаворита. Ходят также такие разговоры, что императрица решила раздарить семейству Разумовских всю Россию, и поэтому от фаворита надо любой ценой избавляться.
— Но разве Елизавета, действительно, стала испытывать столь сильное влияние Разумовского?
— Нисколько. При дворе вообще заметили, что она стала обращать повышенное внимание на некоего корнета конной гвардии Никиту Панина. Интерес оказался взаимным, и окружение императрицы приложило немало усилий к тому, чтобы отправить молодого человека на дипломатическую службу. Ему устроили место посла в Дании, а затем поспешили отправить на ту же должность в Стокгольм.
— Так в чем же дело?
— Думается, преимущественно в количестве родственников Разумовского, решительно заполнивших русский двор. И ни один из них не остается обойденным ни чинами, ни огромными земельными наделами — за этим фаворит не устает следить, а посторонним подобное транжирство, естественно, бросается в глаза.
— Сам Бестужев настроен против Разумовского?
— И да, и нет, судя по его отзывам и поступкам. Но он счел нужным женить одного из своих сыновей на племяннице фаворита — Авдотье.
— Сын, по-видимому, в отца.
— Как раз наоборот, милорд. Он очень долго сопротивлялся, и только железная воля отца вынудила его согласиться на брак. Впрочем, безусловно неудачный.