О магическом воздействии 10 процентов можно было бы написать отдельную книгу. Вам рекомендуют отель или способствуют в получении напрокат автомобиля, покупают билет на самолет или отправляют чемодан, помогают приобрести сувенир или выбрать туристское бюро — все это делается во имя 10 процентов. Неписаный, но свято соблюдаемый закон. Человек, который его нарушит и откажется от уплатят, будет бойкотироваться посредниками, выступающими в таких случаях с завидным единодушием, до тех пор пока отступник не проявит полного смирения.
Многие специалисты-посредники, подвизающиеся на ниве туризма, имеют даже собственный текущий счет в магазинах подарков или у ювелиров. Как только они уговорят какого-нибудь иностранца купить украшение стоимостью в 3 тысячи рупий, их счет автоматически увеличивается на 300 рупий. Что же удивительного, если гид с месячным окладом в 150 рупий считает свою профессию весьма прибыльной?
Вечером мой покой снова был нарушен. На этот раз явился Джума Колу в сопровождении портного с многочисленными образцами материй под мышкой и объявил:
— Я пригласил лучшего портного города господина Айярда. Вряд ли вы сможете обойтись в наших краях тонкими летними брюками. Господин Айярд выполнит заказы за один день, причем лучше и дешевле других. Подумайте о своем здоровье. Ведь послезавтра вы собираетесь в горы, а там очень холодно.
Я заказал костюм, но, признаться, думал при этом не столько о своем здоровье, сколько о причитающихся Джума Колу 10 процентах, а он радовался сделке, кажется, больше, чем сам портной.
Поездка по озеру на шикаре оказалась чудесной. Пестрые узоры балдахина уводили мысли в волшебный мир Шахразады, а кристально прозрачная горная вода сверкала подобно огромному драгоценному камню из сокровищницы сказочного короля. В это время года белоснежные водяные лилии не цветут, и поэтому горные вершины казались еще более белыми и вызывали желание подняться к вечным снегам. Там испарения долины смешивались с причудливыми облаками, образуя пелену тумана, не дававшую взгляду проникать ввысь. Только поднявшись на высоту 4–5 тысяч метров, можно было окинуть взором весь Гималайский массив и ощутить безграничные просторы горного края.
На середине озера нам повстречались рыбаки. Бесшумно скользили их лодки, подгоняемые лишь легким ветерком и течением, сами же они, перегнувшись через борт, напряженно вглядывались в гладкую, как зеркало, воду. Вдруг просвистел гарпун — трезубец, укрепленный на длинной палке. В колышущемся переплетении растений, образующих своего рода подводный лес, который не позволяет ловить рыбу сетью или удочкой, рыбак обнаружил и поразил свою добычу.
С победным видом приблизился он к нам, хотя я знаками старался дать понять, что рыба нам не нужна. Да он и не рассчитывал продать ее. Кашмирец заметил, как я его фотографировал, а это было равносильно второму улову, приносящему наряду с выручкой от продажи рыбы гонорар за роль статиста. Тонкий знаток психологии туристов, он отказался от полрупии и отчалил от нашего борта лишь после того, как получил рупию. В разгар сезона он зарабатывал, позируя перед фотообъективом, намного больше, чем продажей рыбы. Хорошая «фотопогода» была для него важнее, чем благоприятное для рыбной ловли время.
«Плавучий» Сринагар не имеет вековых традиций. Дома-лодки были завезены сюда англичанами всего лишь при жизни прошлого поколения, но очень скоро покорили сердца жителей и завоевали водные просторы кашмирской долины. Иностранцев привлекала романтичность лодок, они находили в них нечто типично кашмирское, местные же жители оценивали их в первую очередь за практические преимущества, так как могли, не имея земли, обзавестись собственным домом.
В стороне от плавучих отелей-люкс, предназначенных для отечественной и зарубежной аристократии. сгрудились на воде кварталы бедняков. Их не найти в путеводителях для туристов, и более или менее преуспевшие в жизни стыдливо отводят от них взоры. Серой обветшалой массой теснятся в бухте примитивные лодки с каютами. Здесь все покосилось, а сами обитатели жалких жилищ, крытых соломой и поддерживаемых многочисленными подпорками, пугливо избегают людей. Женские лица, время от времени появляющиеся в оконных проемах, исчезают, как только вдалеке показывается фигура иностранца. Мужчины угрюмо разъезжают на шикарах в поисках работы, и только дети, еще не осознавшие тяжести своего положения, беззаботно играют в лодках. Плавучие трущобы — настоящий кошмар Сринагара.
Причины нищеты населения коренятся в хозяйственном положении штата. Кашмир беден — беден плодородными почвами, предприятиями и разрабатываемыми природными ресурсами. Существующие месторождения бурого угля и руды не разрабатываются, значительные запасы водной энергии не используются. Промышленности в современном понятии этого слова до сего времени нет, и все те изделия, которые не могут производиться кустарным способом, ввозятся в Кашмир по скверным дорогам. В узких долинах произрастают рис (педди) плохого и малоурожайного сорта, маис, картофель, овощи и фрукты. На каменистых склонах пасутся козы и овцы — они дают Кашмиру шерсть и мясо. Но сельскохозяйственных продуктов не хватает даже для удовлетворения потребности населения.
Только шелковые ткани и ремесленные изделия составляют актив внешней торговли Кашмира. Наряду с Китаем и Японией он один из крупнейших производителей шелка в мире. Кроме того, кашмирцы искусные кустари, среди них несчетное множество опытных и неутомимых мастеров, которые обрабатывают серебро и медь, ткут ковры и платки, вышивают шали и сари, вырезают из черного и розового дерева хозяйственные сосуды и художественные статуэтки. Все эти вещи могут интересовать только любителей, они не всегда находят покупателей, ибо не выдерживают конкуренции заграничной машинной продукции. Поэтому туризм, являющийся неиссякаемым источником доходов края, ценен еще и тем, что дает возможность многочисленным ремесленникам сбывать свои изделия.
Многовековые культурные связи соединяют Индию и Кашмир. У них общие торговые интересы, установившиеся еще во времена Великого Могола Акбара, когда Кашмир входил в состав Индийской империи. Не удивительно, что, хотя 80 процентов населения Кашмира составляют мусульмане, лишь немногие его жители выступили за присоединение к Пакистану. Кашмирцы надеялись на хозяйственную помощь Индии. И действительно, уже намечены планы экономического развития пятнадцатого штата. Предполагается начать добычу полезных ископаемых, исследовать возможности разработки залежей бурого угля, перегородить плотинами горные реки, заставив их производить электроэнергию и орошать поля. Благодаря развитию промышленности независимость Кашмира упрочится, а безработные получат наконец работу.
Дома в Сринагаре такие же серые, как соседствующие с ними горы. В отличие от лачуг в остальной Индии они построены не из глины и соломы, а из камня, но оконные проемы зияют пустотой или забиты досками. Для бедняков стекло — недоступная роскошь, да и пергаментом могут пользоваться только средние слои населения. Незастекленные отверстия для окон придают совершенно нежилой вид домам, хотя все они заселены.
Необычна и одежда кашмирцев, приспособленная к суровому климату. Мужчины носят длинные штаны, накидку, напоминающую одеяло, мохнатую шапку, хотя нередко ходят и в пестрых вышитых шапочках. При встрече знакомые не обмениваются ставшим для нас привычным приветствием «намаете», а поднимают правую руку и произносят: «салям» (сокращенное «салям алейкум»). Слово «салям» распространено на берегах Бенгальского залива не меньше, чем в Средиземноморье; в Кашмире этим приветствием пользуется все население, и по нему не отличить мусульманина от индуса.
Одежда красавиц индийского севера не блещет ни изяществом, ни красками. Длинные серо-черные накидки с непомерно широкими рукавами, больше напоминающие монашеские рясы, чем женское платье, составляют одеяние всех без исключения кашмирских женщин. Им предоставляется весьма ограниченная возможность увеличивать свои чары и в довольно узкой сфере. Они украшают уши массивными серебряными серьгами, которые со временем оттягивают мочки до плеч и оставляют большие удлиненные отверстия.
