Массивные серебряные серьги
составляют единственное
украшение жительниц Кашмира
Правоверные мусульманки носят бурку — белый балахон, надвигаемый, подобно грелке на чайник, на голову и покрывающий все тело. Но каково же было мое удивление, когда я увидел, как женщины со смехом бежали по улицам, отбросив бурку с лица! К чему же тогда вообще носить ее?
— Женщины только по улице ходят с открытым лицом, — ответил мне Джума Колу. — Дома они всегда закрываются.
— От кого же?
— От родителей, вернее от отца, деда и прадеда: этого требуют древние обычаи. Если в обществе женщина нарушает старые устои, сна делает это по собственному почину, семья же по-прежнему остается консервативной. Да и на улицах с открытым лицом женщины — и далеко не все. — начали появляться совсем недавно.
Казалось, торговая улица Сринагара имеет лишь два назначения: одевать зябнущих иностранцев в теплое платье, в одно мгновение, словно по волшебству, сшитое для них из продаваемых тут же тканей, и наделять туристов сувенирами. Заблуждается тот, кто думает, что кашмирские торговцы завлекают клиентов только при помощи пышных эпитетов. Наибольшее впечатление, например, производит магазин с удивительной вывеской: «Худшие товары». Придумано неглупо — об этом свидетельствует торговый оборот заведения. Каждый страдающий любопытством иностранец, в том числе и я, считает своим долгом воочию убедиться, что товары действительно худшие. Ну, а стоит ему войти в магазин, и все пути к отступлению отрезаны. Сметливые продавцы только тогда отодвигают в сторону гигантские кипы тканей, преграждающие пути к выходу, когда посетитель изъявляет готовность произвести покупку.
В Сринагаре мало индусских храмов. Большинство жителей — последователи корана, и, естественно, религиозная жизнь сосредоточена преимущественно в мечетях. Последние ничем не напоминают привычные нашим представлениям храмы — христианские или индусские. Местная мечеть — это, скорее, обширный двор с произвольно разбросанными по нему портиками и колоннами. Крышей им служит небо. В одном из портиков восседает мулла, возносящий хвалу аллаху. Верующие же, обратившись к востоку, усердно отбивают поклоны, а некоторые простираются ниц, на несколько минут застывая в религиозном экстазе.
В наши дни проповедники корана уже не считают современную технику дьявольским наваждением. Напротив, они надеются, что их голос, будучи усилен громкоговорителем, не только не поколеблет веру паствы, но еще более укрепит ее. Может быть, они и правы, ибо в стране, где большинство населения даже не знает об электричестве, современная техника скорее вызывает благоговейный трепет, чем сомнения.
Мусульманки в мечети Сринагара
Женщины молятся отдельно от мужчин. В мечетях можно встретить не только горожан, но и жителей окрестных деревень. Они приезжают в мечети на длинных лодках, часто лишь на один палец выступающих из воды. Как не воспользоваться таким скоплением народа для торговых дел? И действительно, непосредственно возле мечети идет бойкая торговля, и ведется она с такой же страстностью, как в любом индийском городе. Нередко здесь прицениваются, спорят, торгуются из-за куска мяса, который большинство индийцев, проживающих в других областях, удостоили бы лишь презрительным взглядом.
Не следует, однако, думать, что отношение к мясной пище определяется только религиозными воззрениями населения. На юге под палящим тропическим солнцем человек испытывает потребность скорее в сочных фруктах и холодном молоке, нежели в жирном жарком. Даже европейцам рекомендуется заменять привычный стол легкой пищей, тем более что при температуре 40 градусов в тени и почти полном отсутствии холодильников не так просто найти кусок свежего мяса. Наоборот, на севере холод и суровая природа властно требуют плотной мясной пищи, которая играет далеко не последнюю роль в том, что горцы сложены крепче, чем остальные индийцы.
Разумеется, желание полакомиться хорошим жарким побуждало мусульман употреблять в пищу мясо коровы, ничуть не беспокоясь о том, что этим они оскорбляют религиозные убеждения индусов. Не раз бывало, что заклание четвероногой святыни служило поводом для кровопролитных столкновений между мусульманами и индусами. В настоящее время обе стороны почти повсеместно научились уважать чувства друг друга. Мусульмане вычеркнули говядину из своего меню, индусы же в свою очередь чтут табу мусульман, которым коран запрещает есть свинину. Таким образом, остались только многострадальные овцы и козы, и их-то колют и едят в гораздо большем количестве, чем остальных пригодных в пищу животных.
Знакомясь с жизнью города, я посетил государственную фабрику вышитых изделий. По методам работы она мало чем отличалась от многочисленных кустарных предприятий, так как каждая деталь здесь вывязывалась, вышивалась, отделывалась и обрабатывалась вручную. Лишь по размерам и численности рабочих фабрика значительно превосходила среднюю ремесленную мастерскую. История ее возникновения необычна.
После конфликта с Пакистаном в 1947 г. Кашмир оказался в исключительно тяжелом положении. Шоссе и подъездные пути были перерезаны, приток туристов прекратился, а изделия художественных промыслов, составлявшие главный предмет кашмирского экспорта, не находили себе сбыта. Десяткам тысяч ремесленников угрожало разорение. Тогда кашмирские власти взяли на себя сбыт готовой продукции и открыли в Дели первый в истории Индии государственный магазин.
Вначале он скупал изделия ремесленников, но между ними и магазином плотной стеной стояли перекупщики, и устранить спекуляцию никак не удавалось. Значительная доля и без того скромных доходов ремесленников, а также прибыль от государственной торговли текли в карманы посредников. И вот правительство основало государственные предприятия, на которых в 1956 г. было занято уже свыше 6 тысяч человек. Весьма знаменательны социальные нововведения на этих предприятиях: восьмичасовой рабочий день, бесплатный обед для рабочих, школьное обучение их детей и гарантия занятости в течение всего года.
Государственные магазины по сбыту продукции этих предприятий вскоре возникли в Калькутте, Бомбее, Симле, Сринагаре, Мадрасе, Майсуре. Так в Индии появились первые ростки государственной розничной торговли — магазины, которые продавали товары по твердым ценам и тем самым оказывали регулирующее воздействие на рынок.
При посещении фабрики вышитых изделий нас поразило мастерство, с каким мужские руки владеют тонкой иглой. Вышивальщики создавали подлинные произведения искусства, я даже на миг усомнился, действительно ли вышивание — удел женщин. Во всяком случае на сринагарской фабрике я их не видел.
В мотальном цехе группа детей от 8 до 12 лет занималась наматыванием шерсти на большие шпули. Директор, заметив мое удивление, поспешил пояснить: «Детский труд — наследие прошлого. Он еще не запрещен в Кашмире, ведь заработок большинства рабочих так мал, что они не в состоянии прокормить большие, как правило, семьи. Правительство старается повысить общий жизненный уровень, чтобы в ближайшие годы окончательно запретить детский труд. Наше предприятие — образцовое, поэтому мы настаиваем, чтобы работающие у нас дети регулярно посещали школу и со временем смогли стать специалистами».
В помещении, напоминавшем кухню алхимика, мастера искусно выводили на ковре сверкавший красками узор. На каждом ткацком станке стояла большая наргиле[12], к которой ковровщики время от времени прикладывались, втягивая в себя густой и едкий дым. Из-за синего чада в темном и без того помещении с трудом можно было различить силуэты людей. Проворными действиями ковровщиков руководил мастер, произносивший полушепотом какие-то слова, заглядывая при этом в записку, испещренную загадочными знаками. Это были священные формулы ковроткачества, передаваемые из поколения в поколение. Они содержали секрет чудесного неповторимого рисунка и расцветок, которыми так славятся кашмирские ковры.