Работа, как и прежде, велась в кругу семьи самыми примитивными способами. В дымящиеся котлы голыми руками погружали серые полотнища, а извлекали оттуда синие или красные. Рядом на них накладывали рисунок. Все жители деревни от мала до велика с утра до вечера, как одержимые, штамповали ткани. Вырезанные из дерева трафареты рисунков (величиной не более ладони) попеременно опускали в горшки с различной краской и накладывали на ткань. Так один за другим появлялись на материале орнаменты, постепенно покрывая все полотнище. Если узор состоял из пестрых цветов, одно и то же место приходилось штамповать два и даже три раза. В Европе такая ткань ценилась бы очень высоко как изделие художественного ремесла. В Индии же она стоит дешевле английских ситцев машинного производства.
Здесь в местечке занимались также производством бумаги — цветной и белой, и фасады домов были увешаны влажными еще листами. Нехитрая эта работа проходила у всех на глазах. Сначала в каменной яме голыми ногами месили волокнистую массу из старых газет. Ее промывали водой до тех пор, пока в мешках не оставалось белое целлюлозное тесто; из него замешивали жидкую кашицу, которую профильтровывали сквозь бамбуковую рогожу, после чего вручную изготовляли удивительно тонкие листы бумаги.
Бумажных дел мастера тоже объединились в товарищество, причем пошли дальше своих соседей. Не ограничиваясь кооперированием купли-продажи, они выполняли совместно отдельные производственные операции. Правительство предоставило кредит на покупку бумагоделательной машины, заменившей десятки ног и рук. В момент нашего приезда ее постигла участь многих других механизмов — она не работала, так как сломалось какое-то колесико, и теперь приходилось ждать слесаря и запасную деталь. Тем не менее сангарцы возлагали на машину много надежд.
В этом местечке все пробудились от парализующего равнодушия, дела пошли лучше, и бумагоделы зарабатывали в последний год по 2 рупии в день. Преимущества товарищества были налицо.
Агра и до сего времени оставалась бы безвестным провинциальным городком, если бы в XVI в. Моголы не сделали ее столицей огромного государства и не возвели руками подданных монументальные сооружения из мрамора и камня. Но недолго пришлось Агре быть центром империи. Моголы покинули город, их государство распалось, и Агра, подобно спящей красавице, снова погрузилась в сон, от которого ее когда-то пробудили сыны степей. Но слава города осталась. Ее пронесли через века Красный форт, Фатехпур Сикри, Сикандра и самое знаменитое из индийских сооружений, сокровище восточного искусства — Тадж Махал.
На реке Джамне, священном притоке Ганга, величественный и неприступный, как скала, стоит Красный форт, возвышаясь над лабиринтом кривых переулков и шумных базарных улиц. Город будто застыл в воспоминаниях о былых временах, и его жители продолжают взирать на зубцы стен из красного песчаника, из-за которых некогда Акбар (1556–1605) управлял государством.
Среди будничного шума Красный форт кажется оазисом тишины, городом в городе. Давно не действуют его фонтаны, потускнели зеркала, исчезли из мечетей драгоценные камни, но огромные залы все еще полны романтики прошлого. Если Индия стала сейчас трезвой и деловой, то здесь еще живы древние предания.
Акбар не ограничился тем, что построил дворец и мечеть в Агре. В нескольких километрах от города около деревушки Сикри он возвел вторую резиденцию и назвал ее «Фатехпур» — «Город победы». Так же гордо, как звучит это название, выглядят постройки, не тронутые временем. Там находится знаменитый зал с колонной в виде цветка лотоса, где, восседая на троне, Акбар принимал министров и послов, и расположена огромная шахматная доска из каменных плит, по которой вместо фигур бесшумно передвигались по приказу властелина слуги. Там возвышается пятиэтажный Панч-Махал, напоминающий своей воздушностью волшебный замок, а посреди огромного двора мечети стоит гробница шейха Селима Чишти — духовного наставника Акбара. К ней стекается бесчисленное множество паломников, в благоговении падают они ниц и целуют камень. Это единственное сооружение в Фатехпур Сикри, до сего дня сохранившее свое значение как место паломничества.
Фатехпур Сикри стал мертвым городом уже через несколько лет после его основания. Заложенный среди труднопроходимых голых потрескавшихся гор, в стороне от центров страны, он был обречен с самого дня рождения. Дворцы и мечети впоследствии стали обиталищем обезьян, попугаев и крыс да еще достопримечательностью, привлекающей туристов.
В Сикандре покоятся останки Акбара, которого индийская история именует великим, и не только потому, что в результате многочисленных военных походов он создал обширное и могущественное государство. Во время его правления страна достигла расцвета. Он уменьшил налог на землю; будучи мусульманином, уравнял индусов в правах со своими единоверцами, собрал при дворе лучших художников страны и оставил после себя ценную библиотеку из 24 тысяч рукописей. Гробница Акбара прославилась не только своеобразным обаянием стиля мусульманской архитектуры, но прежде всего Кохинуром — самым красивым и крупным бриллиантом в мире. Но не пытайтесь сейчас различить его искристый блеск в полумраке гробницы. Кохинур постигла участь многих индийских сокровищ он был увезен в Англию.
Тадж Махал
На той же реке Джамне, невдалеке от краснокаменной резиденции Акбаоа, возвышается Тадж Махал, составляющий гордость Индии. Эту гробницу, которую называют поэмой в камне, повелел соорудить Шах-Джахан (1627–1658) в память о любимой жене. Все легко и воздушно в этом строгом, но в то же время изящном сооружении: мраморный купол, сверкающий под лучами солнца тончайшими оттенками голубого и розового; четыре острых, уходящих в небо минарета, стройных и прямых, как свечи; симметричные насаждения парка, обрамляющие сверкающую белизну мрамора сочной зеленью, среди которой всеми цветами радуги переливаются прозрачные струи фонтанов.
В Тадж Махале вечная монументальность камня и преходящая прелесть садов соединены в сочетании, присущем лишь выдающимся творениям. Фоном гробнице служат вечноголубое небо и море солнечных лучей, которые отражаются от мраморного купола, уподобляя его земному светилу. Даже ночной мрак не в силах скрыть красоту Тадж Махала. Больше всего его очарование в полнолуние, когда белое здание выступает из тьмы подобно сказочному видению.
Два десятилетия потребовались для строительства гробницы, 20 тысяч рабочих и ремесленников, мастеров и архитекторов вложили в нее труд, гений, мысли. Без устали несли они к ее подножию камни, обтесывали их, выравнивали и полировали, пока наконец прекрасное творение восточной фантазии не было завершено.
Своеобразная архитектура Моголов XVI–XVII вв., нашедшая воплощение в Тадж Махале, возникла в результате синтеза творческой мысли мусульман и искусства индусских ремесленников и испытала сильное влияние арабо-персидского зодчества. Но если даже в гробнице и преобладают идеи, характерные для памятников и мечетей мусульман, она все же содержит так много самобытного, настолько неразрывно связана с древней культурой страны и ее творчеством, что ее по праву причисляют к сокровищам индийского искусства.
Экстаз на Ганге
Бенарес без преувеличения можно назвать городом контрастов. В нем уживаются рядом развалины, унаследованные от прошлого, и университет, указывающий путь в будущее, религиозный экстаз и деловитость базара ремесленников, улицы, где жизнь кипит ключом, и пепельно-серые мертвые кварталы. Город на Ганге — место паломничества, где сосредоточены все особенности индуизма и необычайное выступает рука об руку с обыденным. Кого только не встретишь в Бенаресе — созерцающих гуру и вымаливающих подаяние нищих, аскетов-богоискателей и осыпанных пеплом шарлатанов, истязающих себя верующих и расчетливых дельцов, святых, ученых, паломников, туристов. Кажется, что здесь время замедлило свой бег и для города на Ганге XX век не наступил.