Женщинам, работающим на стройке,
тачку заменяет голова
Каменщиков-сикхов, игравших, естественно, главную роль на стройке, обслуживала целая армия подсобных рабочих, неустанно сновавших взад и вперед. Они носили воду, мешали цемент, таскали камни и очень громкими возгласами подбадривали друг друга. Мужчины в развевающихся дхоти наполняли водой для растворомешалок мешки из козьих шкур, переброшенные на кожаных ремнях через плечо. Женщины подносили камни. Тачку им заменяла собственная голова, на которой укладывалось пирамидкой 10–12 кирпичей. Кроме того, работницы, как правило, таскали с собой своих малышей и с таким двойным грузом ловко взбирались по шатким лесам из бамбука.
Растворомешалки — единственные механизмы в этом мире примитивного ручного труда — выглядели здесь инородными телами. Парсан Кумар и его коллеги-инженеры, казалось, были не совсем убеждены в целесообразности применения на стройке механизмов.
— Машины прежде всего очень дороги, а денег у нас нет; им нужна электроэнергия, а она имеется только в больших городах, да и то в недостаточном количестве; в случае поломки машина простоит несколько дней, а то и недель, пока приедет монтер и прибудут запасные части. С рабочими дело обстоит гораздо проще. Недостатка в них нет, труд их обходится дешево. Но в Индии жизнь идет вперед, и недалеко время, когда машины станут рентабельны и необходимы. Это уже сейчас доказывает пример отдельных больших строек, в частности плотины Бхакра-Нангал.
Встреча с Неру
Стоило мне предъявить пригласительный билет на прием, как обычно плотно закрытые двери дворца президента гостеприимно распахнулись, стража отдала честь, а швейцар услужливо провел меня по бесконечным коридорам. По широкой мраморной лестнице я поднялся в большой зал, имевший торжественный вид. Гости непринужденно расхаживали, собирались группами и вели те полуофициальные беседы, которые избавляют от необходимости добиваться делового приема у высокопоставленных чиновников или присутствовать на продолжительных заседаниях. Здесь я познакомился с директором государственного паровозостроительного завода в Читтаранджане, рослым сикхом, пригласившим меня посетить его предприятие.
Слуги с красными шарфами, в расшитых золотом ливреях и высоких тюрбанах разносили легкие закуски и прохладительные напитки. В стороне был устроен буфет, где предлагался богатый выбор мороженого, пирожных и фруктовых соков. Любителям «спиртного» пришлось довольствоваться апельсиновым соком. Отсутствие вина и виски отражало официальную точку зрения правительства на употребление алкоголя. В отдельных индийских штатах спиртные напитки уже не продаются, и этот запрет предполагается распространить на всю Индию.
Сверху, с галереи, раздались звуки национального гимна «Джанаганамана». В зал вошли президент республики доктор Раджендра Прасад, вице-президент доктор Радхакришнан и премьер-министр Джавахарлал Неру. Как и обычно, президент выглядел жизнерадостным и добродушным. Обликом он напоминает крестьянина и на собеседника неизменно производит глубокое впечатление ясным и живым умом. Глава государства когда-то был видным адвокатом, и это помогает ему в его государственной деятельности.
Джавахарлал Неру присел в стороне на скамью. Говорят, что он не любит большого шума и торжественных церемоний, а предпочитает тихую беседу в узком кругу. Его поведение на приеме соответствовало этому мнению. Пандит Джавахарлал Неру снискал себе славу искусного оратора. Его публичным выступлениям чужды внешние эффекты и жесты, он покоряет слушателей железной логикой, ясной и простой манерой изложения. Я слушал Неру на открытии Международной торговой ярмарки в Дели. Речь его скорее напоминала дружескую беседу с гостями, чем официальное выступление перед торговыми представителями всего мира.
Внешне Неру больше походит на поэта, чем на государственного деятеля. Его изящно очерченное лицо выдает глубокую любовь к искусству. Оно носит также следы обременительных забот по руководству многонациональным государством, населенным людьми с различными вероисповеданиями, языками и обычаями.
Повсюду, где появляется Неру, — в маленьких деревнях и больших городах, среди крестьян, рабочих, ученых, — его встречают с искренней радостью и глубокой симпатией. Он пользуется всеобщим почетом как вождь освободительной борьбы, руководитель партии Индийский национальный конгресс, посвятивший жизнь борьбе за новую Индию. Став выдающимся политическим деятелем, Неру не утратил прирожденной сердечности. Он умеет радоваться запаху цветка, красоте поэзии, улыбке ребенка и всегда находит для простых людей дружеское слово или разумный совет.
Джавахарлал Неру родился в Кашмире 14 ноября 1889 г. в богатой семье. Его отец Мотилал Неру был преуспевающим адвокатом и в течение многих лет вместе с Ганди руководил Национальным конгрессом. Как было принято среди знати, Джавахарлала послали учиться в Англию. В 20 лет он сдал экзамены по курсу естественных наук в Кембридже и занялся юриспруденцией. В 1912 г. Неру вернулся в Индию с дипломом юриста и поступил на службу в Верховный суд. Вскоре под влиянием отца и Махатмы Ганди он примкнул к движению за независимость и впоследствии стал одним из выдающихся руководителей Национального конгресса.
Англичане разгадали в молодом, смелом и исключительно умном политическом деятеле опасного противника. Его неоднократно арестовывали. Свыше 11 лет провел Неру в английских тюрьмах, но это не сломило и не запугало его. Время вынужденного политического бездействия в тюремной камере он использовал для самообразования и анализа путей развития Индии. В заточении Неру написал «Автобиографию», «Открытие Индии» и «Обзор мировой истории».
Пребывание Неру в Европе в середине двадцатых годов оказало большое влияние на формирование его идей о будущем свободной Индии. До этого Неру целиком находился под влиянием Ганди. Теперь он познакомился с научным социализмом, сблизился с социалистическими кругами и руководителями движения за независимость колоний и в 1927 г. стал одним из основателей «Лиги борьбы против империализма и колониального порабощения» в Брюсселе. Сам Неру оценивает этот период следующим образом: «Мое мировоззрение стало более широким, и национализм в собственном смысле слова казался мне определенно узкой и недостаточной доктриной. Политическая свобода, независимость, без сомнения, имели существенно важное значение, но это были только шаги в верном направлении; при отсутствии социальной свободы и социалистического строя общества и государства ни страна, ни человеческая личность не могли свободно развиваться»[6].
После возвращения в Индию Неру возглавил левое крыло Национального конгресса, которое на съезде в Мадрасе в 1927 г. выдвинуло требование полной независимости от англичан. Ганди считал тогда такое требование преждевременным и резко критиковал его. Но события в стране развивались вопреки прогнозам Ганди. В 1930 г. индийский народ вновь поднялся прошв произвола англичан и, не довольствуясь более тактикой пассивного сопротивления, перешел к активным методам борьбы. Тем самым взгляды руководимого Неру левого крыла Национального конгресса на положение в стране и пути ее развития нашли себе подтверждение в действиях масс.
В те годы становилось все яснее, что Неру по многим вопросам придерживается иных взглядов, нежели Ганди, что, несмотря на глубокое уважение к нему, Неру разделяет далеко не все принципы гандизма. В частности, он в промышленности видел силу, которая способна обновить Индию. Он отрицал выдвинутое Ганди «ненасилие» как всеобщий принцип, и, что особенно важно, ему был чужд религиозный мистицизм. «Официальная религия, — писал он в «Автобиографии», — неизменно превращается в организацию, преследующую своекорыстные интересы, и таким образом неизбежно становится реакционной силой, противостоящей изменениям и прогрессу»[7]. В идеологии Ганди, основанной на религиозных убеждениях, Неру разглядел прославление бедности и страдания: «Я вовсе не считаю их желательными и полагаю, что их следовало бы уничтожить»[8].