И только действительно проверенные чекисты были переведены в губернские ЧК.
Спустя три дня после издания декрета, чтобы предупредить злоупотребления, он через газету «Известия ВУЦИК» обратился ко всему населению: «К вниманию граждан!
Всеукраинской Чрезвычайной комиссией издано распоряжение, лишающее всех чрезвычайных комиссий права забирать при обысках и арестах какие-либо вещи или продовольствие, за исключением предметов, служащих вещественным доказательством к делу арестованного.
Конфискованы будут только ценности, предусмотренные законом, и нормированные товары, скрытые с целью спекуляции.
Всех граждан, замечающих нарушение этих правил, прошу сделать заявление каждой местной чрезвычайной комиссии, а в случае непринятия последними должных мер — непосредственно Всеукраинской Чрезвычайной комиссии.
Председатель Всеукраинской Чрезвычайной комиссии
Лацис»,
Несколько раз звонил телефон, его звуки почти не доходили до слуха Мартына, он думал об ответном письме Владимиру Ильичу. Вначале написал его как бы в памяти, а потом, почти не отрывая пера от бумаги, начал выводить строку за строкой:
«Дорогой Владимир Ильич!
Вы в своем письме настаиваете на чистке украинских ЧК.
К этой работе я приступил с самого первого дня своей работы — с 10 апреля.
Из прилагаемого материала Вы это увидите…
Сейчас послана инспекционная комиссия по всем губерниям в числе 6 человек специалистов по всем отраслям…
С товарищеским приветом Лацис»,
Как только Мартын узнал, что Судрабинь работает в особом отделе, он послал запрос в ВЧК. Попросил прислать на него подробную характеристику. Одновременно высказал недоумение: каким образом сын серого барона, крупного кулака, стал чекистом. Он знает его с детства, сталкивался на фронте, считает, что как бывший офицер может служить командиром, но никогда бы не рекомендовал в органы ВЧК.
Видимо, в Москве начали тщательное расследование, а тут пришло письмо от секретаря партячейки особого отдела, где служил Судрабинь. Секретарь ячейки Яремчук утверждал, что Судрабинь ведет себя как буржуйский диктатор. Всюду ему видятся враги, часто расправляется с людьми без достаточных оснований.
Не дожидаясь ответа из ВЧК, Мартын немедленно решил назначить служебное расследование. Поручил его Покотилову-старшему. А чтобы Судрабинь, в случае чего, не упрятал концы в воду, послал Ивана Ивановича в качестве заместителя начальника отдела, благо у Судрабиня как раз не было заместителя. Мартын не сомневался! Покотилов во всем разберется.
VII
Василь Пидкова решил, что это письмо необязательно класть на стол товарищу Лацису. Речь в нем шла о спекуляции сахаром на рынке. У товарища Лациса поважней дел по самое горло.
Железнодорожник Савченко писал:
«В то время как сахар нужен для жизни человека, особенно в малых летах, хотя и не так нужен, как хлеб, а все-таки требуется, в то время как, к примеру, мой сынок не знает, какой он на вид и какой на смак, и я, чтобы его почастувати[16], стал допытываться, и люди посоветовали, что на Бессарабском базаре можно достать. Оказалось, да, можно: хоть фунт, хоть пуд. Только из-под полы и за цену, что последние штаны продай, шапку в придачу, может, на фунт наскребешь. Да не один там такой спекулянт. Как пролетарий железной дороги, а по-простому путейский обходчик, прошу нашу революционную Чека вывести на чистую воду злодеев-спекулянтов, пьющих нашу пролетарскую, рабоче-крестьянскую кровь».
Хотя и не счел нужным Василь Пидкова показывать письмо товарищу Лацису, но сигнал железнодорожника Савченко мимо ушей не пропустил. Послал сотрудника на Бессарабский рынок, что в самом центре Киева, проверить. Проверка показала: правильную картину изобразил рабочий. Но когда проверили другие рынки — и на Подоле, и на Печерске, и самый шумный — неподалеку от вокзала, — оказалось: не фунтами, даже не пудами, а сотнями мешков шла спекуляция сахаром.
Об этом уже нельзя было не доложить Лацису.
Мартын спросил:
— А цена какая? На каждом рынке своя или на всех одинаковая?
Василя этот вопрос не застал врасплох.
— Всюду одинаковая. И торгуйся не торгуйся — не сбавляют. Вроде от одного хозяина.
— Думаю, так оно и есть. От одного. В том смысле, что один человек или из одного центра командуют этой грандиозной спекуляцией. Первая наша задача установить, кто руководит.
Начали с торговок и торговцев: от кого получали товар, кому сдавали выручку? И как извилисто ни вились стежки, они в конце концов привели в дом к известному адвокату Емельяненко. Но вот ведь странно: известный адвокат — и вдруг главарь крупной шайки спекулянтов.