Взяли под наблюдение самого Емельяненко и его дом. Спекулянты являлись к нему только по одному представителю от каждого киевского рынка. Однако чаще приходили люди, никак со спекуляцией не связанные: командир одной воинской части Красной Армии, бывший студент Политехнического института, вокруг которого группировались украинские националисты, самый крупный куркуль из села Веприки под Киевом, сын которого служил офицером в штабе Петлюры. Вот какие добродии, как окрестил их Василь Пидкова, наносили визиты адвокату.
В летний воскресный вечер, кажется, все население Киева высыпало на улицы. На Крещатике не протолкнуться, много гуляющих на днепровских склонах, на улицах Печерска. На одной из таких улиц стоял дом Емельяненко.
Чекисты приметили уже знакомых им гостей пана адвоката. Как можно незаметней выскакивали те из толпы пешеходов и шмыгали в парадную дверь.
И тут Пидкова, который руководил операцией, заметил в подъезде парубка в белой вышитой сорочке. Вел он себя неуверенно: сначала вглядывался в номер дома, потом спрятался в глубине подъезда, выглянул на улицу, потоптался на месте, снова проверил номер и наконец быстро-быстро — прямо в дом Емельяненко. У Василя никаких сомнений — к пану адвокату.
Когда с товарищем Лацисом обсуждали предстоящую операцию, решили людей в квартире Емельяненко брать через полчаса после того, как соберутся. Как раз в разгар заседания.
Но парубок вышел минут через пятнадцать. На этот раз он не осматривался, не оглядывался, а стремительно пошел вниз к Крещатику. Двое чекистов последовали за ним. Взяли его через два квартала, усадили в фаэтон, ехавший следом, и доставили в ВУЧК.
Когда обыскали парубка, в торбе, самой обыкновенной торбе, обнаружили аккуратно перевязанные пачки крупных ассигнаций. А пачек тех ровно сто штук. В каждой — десять тысяч. Всего получился один миллион рублей.
Василь только сейчас как следует рассмотрел «миллионера». Ладный хлопец, прямо как из песни: «Потрусь — белое личико, черный ус». Лицо действительно белокожее, оттененное румянцем, а усы черные, впервые выращенные, потому что парубку самое большее — девятнадцать.
— Тебя не Петрусем кличут? — вспомнив эту песню, наугад спросил Василь.
— А откуда вы знаете?
— Не держишь ли ты думку, что мы тебя случайно взяли? Рассказывай сам, чистосердечно повинишься, жизнь молодую спасешь. Кто ты? — сделал паузу. — Что за деньги? От кого получил, кому несешь?
— Я не зраднык[17]! Скорее язык себе откушу и проглочу!
— Так-так, все это мы слыхали и не раз. Не одного же тебя, хлопче, взяли, всех, кто заседал у Емельяненко. А уж они, чтобы себя выгородить, на тебя таких собак навешают…
— Пускай! Наш казачий закон… — Петрусь (а его действительно так звали) замолк — в комнату вошел очень высокий бородатый человек. Был он в пиджаке, при галстуке, никак не похож на военного, но, видать, большой начальник: чекист мгновенно подхватился, вытянулся, отрапортовал:
— Товарищ Лацис, веду допрос задержанного, у которого, как вы знаете, обнаружен миллион рублей.
— Что он показывает?
— Обещает язык себе откусить и проглотить.
— Давайте-ка его мне, любопытно с ним потолковать, — сказал вдруг Мартын Василю.
У себя в кабинете он посадил парня напротив и не меньше минуты, молча, вглядывался в него…
— А такой «секрет» вы можете мне выдать: кто ваш отец — крепкий хозяин или бедняк?
Петрусь подумал над вопросом.
— Допустим, незаможник. Но и для заможного и незаможного — одна ридна маты — Украина!
— Так ли? Коль ваш отец незаможник, значит, у него нет земли, а у куркуля — двадцать — тридцать десятин. Получается: одному — мать, а другому — мачеха. Ма-че-ха! — привычно повторил по слогам.
— Выгоним москалив и сами разберемся. Это наше дело, только украинцев касается.
— Хорошо разбираетесь! Посадили вам на шею Скоропадского, генерала русского царя, и он… Что он сделал прежде всего? Отнял у бедняков землю, которую им дала Советская власть, и отдал помещикам.
Петрусь надулся, не зная, что ответить.
— А кто поддерживает сейчас Петлюру?
— Украинцы, — отрезал Петрусь.
— Если бы все украинцы… Поговорку такую слыхали: «В вагоне — Директория, а под вагоном — территория»? Сейчас хозяева Петлюры — французы. Их бывший посол в России Жозеф Нуланс сидит в Польше, чтобы быть поближе. Четыре дня тому назад во Львов прибыл специальный поезд с французским оружием. Американцы, англичане, поляки тоже подкармливают Петлюру, Неожиданно для Петруся Мартын спросил: